Приключения капитана Коркорана

— Мне также, — ответил Кватерквем, — давно хотелось остаться с тобою наедине… Что ты сделал англичанам? Чем так ужасно возбудил их против себя? Всюду их газеты поносят тебя, называя наследником Картуша и Ландрина, их шпионы следят за каждым твоим шагом, а их солдаты готовятся выступить против тебя. Сегодня утром, пролетая над Бонбаем, я видел громадные приготовления. Сотнями стояли пушки, чуть не десяток тысяч повозок всякого рода, и что особенно важно, армия, собранная против тебя, за исключением семи полков сейков и гургатсов, вся состоит из европейских войск, то есть из отборных солдат англо-индийской армии. Я совершенно нерасположен к этому надменному и напыщенному народу, но все же соседи должны стараться ужиться друг с другом. Вот погоди, позволь мне привести себя самого как пример. Когда я жил в Париже, на улице Мазарани, там был швейцар грубый, ворчливый и зловредный. Как десять часов вечера, так он сейчас запирает дверь и уже никого не пустит. Если запоздаешь в театре или где-либо, приходилось ночевать у друзей…

— Друг мой! — прервал его Коркоран. — Завтра ты докончишь свою историю о швейцаре, а теперь выслушай весьма серьезные вещи, о которых я хочу тебе сообщить, так как они вполне объяснят ненависть ко мне англичан. Ты знаешь, а если не знаешь еще, так узнай, что я приобрел государство совершенно так, как Саул, сын Кисса, отправившийся искать ослиц и нашедший царство. Мои ослицы были — знаменитая рукопись Гурукарамта, существование которой подозревалось Вильсоном, подтверждено было Колебруком, и тщетно разыскивалась эта рукопись двадцатью английскими востоковедами. По дороге я встретил Голькара и спас его государство и дочь. До сих пор все это весьма просто, но вот секрет, о котором я еще никому не говорил, тайна ужасная, которая может стоить мне жизни, а может быть, даст самый блестящий престол в Азии. Секрет этот сообщил мне, умирая, сам Голькар, заставив меня поклясться, что я отомщу его смерть.

В те времена, когда Бонапарт, главнокомандующий египетской армии, обдумывал завоевание Индии, он заключил союз с Типо-Сагибом, султаном Мизора, полагавшим, что он своевременно будет поддержан Францией. Вот эта уверенность ускорила его гибель, так как англичане, обо всем предупрежденные своими шпионами, поспешили напасть на него в Серингопотаме, его столице. Во время приступа он был убит.

Типо-Сагиб, хотя мусульманин, был умный свободомыслящий человек и всеми религиями пользовался для своих политических целей. Он был так искусен, что сумел образовать громадное тайное общество, распространенное по всему Индостану, для которого истребление англичан было делом, предписанным самим Богом. Его смерть помешала общему восстанию, уже вполне подготовленному, и в течение нескольких лет общество, им созданное, казалось исчезнувшим. Однако, один из самых преданных служителей Типо-Сагиба, желая отомстить за смерть своего господина, открыл тайну отцу Голькара, сделавшегося с тех пор действительным предводителем и надеждой индусов.

Англичане, постоянно подозревавшие и за всем строго следившие, угадали его намерения и напали на него, прежде чем он успел подготовиться, как раз в тот момент, когда он вступал в союз с знаменитым Руньет-Синг, который должен был напасть на англичан с северо-востока, тем временем, когда отец Голькара должен был возбудить восстание в центре и на юге Индии. Величайшее несчастие этой злополучной страны заключается в том, что вследствие большой разнородности племен и религий, взаимно друг друга ненавидящих, очень часто являются предатели. Отец Голькара был побежден и убит вместе с двумя своими сыновьями, а Руньет-Синг получил от англичан два миллиона рупий за то, что оставался нейтральным. Но индусы, страшно этим возмущенные, не хотели никого признавать предводителем, а только молодого Голькара, третьего сына убитого царя, а англичане, довольные первым успехом, сочли опасным доводить врагов до отчаяния. У молодого Голькара англичане отняли половину его государства, взяли с него контрибуцию в количестве пятидесяти миллионов рупий и поручили следить за Голькаром полковнику Барклаю, тому самому, который теперь прославился усмирением восстания сипаев и произведен в генерал-майоры.

— Да, — возразил Кватерквем, — восстание совершилось, сипаи были повешены, а Голькар убит, как до него были убиты его отец и Типо-Сагиб. И ты также, Коркоран, родом из Сен-Мало, тебе изменят, и ты будешь убит, как твои предшественники. Друг мой, ты с ума сходишь. Лучше будет, если отправишься со мною на мой остров; там и для двух довольно места. Мы будем там жить совершенно спокойно, играя в кегли летом, а зимою в бильярд, что представляет собою настоящую цель жизни. А если мой остров тебе не нравится, так я могу тебе с удовольствием предложить другой остров, настолько же недоступный, открытый мною по соседству с моим островом.

Коркоран с минуту безмолвно вглядывался в своего друга, наконец, пожав плечами, сказал: