Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

Задушевная беседа ученого каноника Тидемана Гизе с безвестным краковским студентом Каспером Бернатом началась, пожалуй, с подарка Збигнева - маленького томика философических писем грека Симокатты.

Обронив в возке книжку, раскрывшуюся на одной из первых страниц, Каспер заметил, с каким любопытством заглянул в нее каноник.

- Стихи? - спросил Тидеман Гизе. - Вы, молодой человек, увлекаетесь стихами? И сами, надо думать, немного грешите, а?

Касперу пришли на ум его неуклюжие попытки объясниться с Миттой в стихах.

- Я со стихами не в большом ладу, - признался он откровенно. - Да здесь только предуведомление к труду Симокатты написано в стихах...

- Следовательно, это "Нравственные размышления"... - протянул с любопытством Гизе. - А как к вам попала эта книжечка? Предуведомление к ней написал Лаврентиуш Корвин*.

______________ * Лаврентиуш (Лаврентий) Корвин (1469-1527) - воспитанник Краковского университета, друг Коперника, поэт, философ.

- Мне подарил ее мой Друг Збигнев, - пояснил Каспер. - Дело в том, что монах, торговавший книгами, сообщил ему, что "Нравственные размышления" с греческого на латынь перевел Миколай Коперник. Ознакомившись с предуведомлением, я из него узнал больше о канонике Копернике, чем о самом греке Симокатте...

Он бег луны разведал и движенья

Светил, кочующих в небесном своде,

Творенья нашего небесного отца...

...И, исходя из повергающих в раздумье истин,

Сумел исследовать умом первопричину

Всего, что во вселенной существует! с пафосом продекламировал отец Гизе заключительные строки Корвина.

- Насколько я мог понять из слов бравого боцмана, - каноник кивнул на храпящего в углу возка Вуйка, - Миколай Коперник - ваш добрый знакомый? Или, возможно, вы, как многие сейчас, как тот же Лаврентиуш Корвин, увлечены его трудами?

Во второй раз за нынешнее путешествие Касперу пришлось покраснеть.

- Ни то ни другое, к сожалению, - сказал он, оправившись от смущения. Говоря о приглашении в Лидзбарк, пан Конопка имел в виду одного себя... Ему случилось когда-то оказать Миколаю Копернику небольшую услугу, но я не уверен, что каноник до сих пор помнит об этом. А я для отца Миколая уж и вовсе чужой человек. С трудами его мне не довелось ознакомиться, хотя я и полон жадного к ним интереса. Особенно после предуведомления Лаврентиуша Корвина...

- Вы дважды ошиблись, сын мой, - возразил Тидеман Гизе. - Во-первых, брат Миколай никогда не забывает людей, которые когда-либо оказали ему услугу... А во-вторых, может ли быть для него чужим человек, жадно интересующийся его трудами?!

Тут Каспер почувствовал, что должен рассказать отцу канонику историю своего изгнания из Краковской академии...

- Не правда ли, отец Тидеман, - закончил он свою повесть, - если оставить в стороне то, что мне пришлось покинуть своих друзей... и вообще близких мне людей, - добавил Каспер, краснея под проницательным взглядом Гизе, - для меня не все еще потеряно?.. Я ведь всегда мечтал о море, и, если пану Конопке удастся устроить меня хотя бы простым матросом на один из вармийских кораблей, я буду счастлив безмерно...

Отец Тидеман покачал головой.

- Науки, которые вы проходили в достославном Краковском университете, ученые споры, лекции, карты звездного неба, общение с просвещеннейшими людьми Европы - все это вы оставляете для того, чтобы до крови натирать руки канатом или пухнуть от цинги в каких-нибудь отдаленных морях? - спросил он с укором. - Я полагал, что у краковского студента больше гордости за свою альма матер, больше тяготения к знаниям... Объясните, едете ли вы к Копернику за рекомендацией на корабль или за тем, чтобы разрешить свои научные сомнения?

- Я ведь не по своей воле покинул Краков и академию, - дрожащим голосом сказал Каспер. - И мне кажется, что, если бы каждый студент, увлеченный носящимися сейчас в воздухе новыми веяниями, стал обращаться за разрешением своих сомнений к своему любимому ученому, у людей науки не осталось бы времени для их собственных дел... Что я такое, чтобы отрывать каноника Коперника от его трудов?

- Что ты такое? - подхватил внезапно проснувшийся Вуек. - Ты сын своего отца, капитана Роха Берната! Приходилось ли вам слышать это имя, святой отец?

- Этот славный капитан, если не ошибаюсь, спас от холеры не менее сотни человек, когда пираты в Каффе закрыли выход из бухты?

- Спас ровно триста одиннадцать человек, уж можете мне поверить! А сам - горе такое! - спустя пять лет умер от холеры! И мало того: когда мать каноника Миколая осталась вдовою и имела нужду в корабле, чтобы переправиться с малолетними детишками из Торуни во Влоцлавек, капитан Бернат взялся ее довезти... А ведь знаете, женщина и дети на корабле... - принялся было объяснять Вуек, но Каспер не дал ему закончить.