Приключения нежной Амелии

– Месье Жерар в эту ночь хорошенько отоспится, – сказала она мимоходом. С момента памятной беседы в библиотеке отношения между двумя женщинами значительно изменились. Тон их бесед стал почти доверительным, однако изжить до конца то чувство неловкости, которое Сюзетта испытала однажды в присутствии красавицы-квартеронки, она не сумела.

Жерар с удовлетворением отметил, что его дочь больше не морщит свой хорошенький носик при каждом упоминании имени Оливии, но никаких выводов не сделал. Дюклюзель принадлежал к той породе мужчин, которым достаточно, если женщина хорошенькая, ласковая и услужливая в исполнении мужских желаний. Донья Эльвира была в этом смысле скорее исключением из правила, и как бы Жерар не любил и не восхищался ею, это не мешало ему даже ее вспоминать порою как нечто порядком утомительное и несносное. Оливия (во всяком случае, в его представлении) обладала всем набором качеств, которые мужчина ценит в женщине: мягкость, приятная умеренность темперамента, который в часы страсти оборачивается жарким пламенем. Жерар был чувственной натурой, и Оливия умела быть для него идеальной парой. Внешне такая холодная и сдержанная, она была редкой искусницей по любовной части, и могла до конца, без остатка насыщать вожделение мужчины, исчерпывая его до дна.

Сюзетта потом не сумела бы толком рассказать, что же на самом деле происходило в ту ночь, когда она с Оливией тайком выбралась из дома и, закутавшись в черную кружевную шаль, проследовала за нею на просеку, что находилась примерно в половине мили от Мэзон д'Орфей. Там был разожжен гигантский костер, вокруг которого под сопровождение глухо стучащего барабана в своего рода экстатическом танце двигалась группа существ весьма странного и дикого вида. Точнее говоря, они даже не сдвигались с места, только тела их дергались взад-вперед, навстречу друг другу под монотонное звучание барабана. Между ними были, как могла различить Сюзетта, великолепные, брызжущие силой негры-мужчины, чьи упруго натянутые мускулы блестели в отсветах костра, женщины-негритянки, чьи пышные груди и бедра мерно колыхались, сливаясь в одну опьяняющую мелодию с ритмом барабана.

В неровном блеске огня она узнала некоторых негров с плантации своего отца. Но на этих сосредоточенных, экстатических лицах не было даже намека на тупую преданность или веселое равнодушие, которые обычно демонстрировали лица рабов. Сюзетта обнаружила, что до сих пор она вообще не знала людей, каждодневно встречаемых ею на плантациях. Вон тот стройный гигант, гортанным голосом издающий дикие, первобытные звуки, которые постепенно перерастают в странный напев, уж не сын ли Мэмми по имени Кандид? Он жил на Мэзон д'Орфей в качестве садовника, но Сюзетте казалось, что она видит его первый раз. В его глазах, обычно прикрытых завесой кротости, блистал фанатичный огонь, а черты его лица оставляли впечатление особой строгости и – в силу этого – особой мужественности. Сюзетта мгновенно ощутила страстную жизненную силу, которая исходила от этого великолепного в своей раскрепощенности черного великана. До сих пор ей не приходилось рассматривать негров с плантаций под таким углом, и она невольно бросила робкий взгляд на Оливию. Та дала ей понять, чтобы она держалась в тени густо разросшегося тамариска, а сама скинула плащ, закутывавший ее с головы до ног. Сюзетта с трудом сдержала себя от того, чтобы не вскрикнуть: ее спутница оказалась совершенно нагой, если исключить украшение в виде причудливой по форме золотой цепи, которая обвивала ее узкую талию и бежала вдоль полных бедер. Сюзетта до сих пор ни разу не видела Оливию без платья, и от вида этого изумительного тела у нее перехватило дыхание.

Оливия была крупной женщиной по сравнению с Сюзеттой, и ее кожа поблескивала в бликах огня как начищенная медь. Ровный овал ее лица был обрамлен темной гривой вьющихся волос, ниспадавших до середины спины как плащ. Ее груди, несмотря на полноту, круто торчащие вперед, медленно покачивались в такт движениям. Сюзетта обратила внимание, что темные соски были подкрашены и резко выделялись своим красновато-коричневым цветом на более светлом окружении. Многоголосый вопль вырвался у танцующих, когда Оливия шагнула в огненный круг. На просеке стало очень тихо. Один из мужчин протянул служительнице воду деревянный кубок, украшенный причудливыми резными ликами. Она пригубила из него, затем выпила чашу до дна и метнула кубок в огонь, немедленно поглотивший его.