Приключения Оливера Твиста

– Нет цели, более достойной меня, более достойной самого благородного человека, чем старания завоевать такое сердце, как ваше! – сказал молодой человек, беря ее руку. – Роз, милая моя, дорогая Роз! Много лет, много лет я любил вас, надеясь завоевать пути к славе, а потом гордо вернуться домой, чтобы разделить ее с вами… Я грезил наяву о том, как в эту счастливую минуту напомню вам о многих безмолвных доказательствах юношеской любви и попрошу вашей руки в исполнение старого безмолвного соглашения, заключенного между нами! Этого не случилось. Но теперь, не завоевав никакой славы и не осуществив ни одной юношеской мечты, я предлагаю вам свое сердце, давно отданное вам, и вся моя судьба зависит от тех слов, какими вы встретите это предложение.

– Вы всегда были добры и благородны, – сказала Роз, подавляя охватившее ее волнение. – Вы не считаете меня бесчувственной или неблагодарной, так выслушайте же мой ответ.

– Вы ответите, что я могу заслужить вас, не правда ли, дорогая Роз?

– Я отвечу, – сказала Роз, – что вы должны постараться забыть меня: нет, не старого и преданного вам друга – это ранило бы меня глубоко, – а ту, кого вы любите. Посмотрите вокруг! Подумайте, сколько на свете сердец, покорить которые вам было бы лестно. Если хотите, сделайте меня поверенной вашей новой любви… Я буду самым верным, любящим и преданным вашим другом.

Последовало молчание, в течение которого Роз, закрыв лицо рукой, дала волю слезам. Гарри не выпускал другой ее руки.

– Какие у вас причины, Роз, – тихо спросил он наконец, – какие у вас причины для такого решения?

– Вы имеете право их знать, – ответила Роз. – И все ваши слова бессильны их изменить. Это – долг, который я должна исполнить. Я обязана это сделать ради других и ради самой себя.

– Ради самой себя?

– Да, Гарри. Ради себя самой; лишенная друзей и состояния, с запятнанным именем, я не должна давать вашим друзьям повод заподозрить меня в том, будто я из корысти уступила вашей первой любви и послужила помехой для всех ваших надежд и планов. Я обязана, ради вас и ваших родных, помешать тому, чтобы вы в пылу свойственного вам великодушия воздвигли такую преграду на пути к жизненным успехам…

– Если ваши чувства совпадают с сознанием долга… – начал Гарри.

– Нет, не совпадают… – сильно покраснев, ответила Роз.

– Значит, вы отвечаете на мою любовь? – спросил Гарри. – Только это одно скажите, дорогая Роз, только это! И смягчите горечь столь тяжкого разочарования!

– Если бы я могла отвечать на нее, не принося жестокого зла тому, кого люблю, – сказала Роз, – я бы…

– Вы приняли бы это признание совсем иначе? – спросил Гарри. – Хоть этого не скрывайте от меня, Роз!

– Да! – сказала Роз. – Довольно! – прибавила она, освобождая руку. – Зачем нам продолжать этот мучительный разговор? Очень мучительный для меня, и тем не менее он сулит мне счастье на долгие времена, потому что счастьем будет сознавать, что своей любовью вы вознесли меня так высоко и каждый ваш успех на жизненном поприще будет придавать мне сил и твердости. Прощайте, Гарри! Так, как встретились мы сегодня, мы больше никогда не встретимся, но хотя наши отношения не будут походить на те, какие могла повлечь за собой эта беседа, – мы можем быть связаны друг с другом прочно и надолго. И пусть благословения, исторгнутые молитвами верного и пылкого сердца из источника правды, пусть они принесут вам радость и благоденствие!

– Еще одно слово, Роз! – сказал Гарри. – Скажите, какие у вас основания? Дайте мне услышать их из ваших уст!

– Перед вами блестящее будущее, – твердо ответила Роз. – Вас ждут все почести, которых большие способности и влиятельные родственники помогают достигнуть в общественной жизни. Но эти родственники горды, а я не хочу встречаться с теми, кто может отнестись с презрением к матери, давшей мне жизнь, и не хочу принести позор сыну той, которая с такой добротой заступила место моей матери. Одним словом, – продолжала молодая девушка, отворачиваясь, так как стойкость покинула ее, – мое имя запятнано, и люди перенесут мой позор на невиновного! Пусть попрекают лишь меня, и я одна буду страдать.

– Еще одно слово, Роз, дорогая Роз, только одно! – воскликнул Гарри, бросаясь перед ней на колени. – Если бы я не был таким, таким счастливцем, как сказали бы в свете… если бы мне суждено было тихо и незаметно прожить свою жизнь, если бы я был беден, болен, беспомощен, вы и тогда отвернулись бы от меня? Или же эти сомнения рождены тем, что я, быть может, завоюю богатство и почести?

– Не настаивайте на ответе, – сказала Роз. – Этот вопрос не возникал и никогда не возникнет. Нехорошо, почти жестоко добиваться ответа!

– Если ответ ваш будет такой, на какой я почти смею надеяться, – возразил Гарри, – он прольет луч счастья на одинокий мой путь и осветит лежащую передо мной тропу. Произнести несколько коротких слов, дать так много тому, кто любит вас больше всех в мире, – не пустое дело! О Роз, во имя моей пламенной и крепкой любви, во имя того, что я выстрадал ради вас, и того, на что вы меня обрекаете, ответьте мне на один только этот вопрос!