Приключения Оливера Твиста

К концу дня возбуждение девушки усилилось, когда же настал вечер и она, сидя возле грабителя, ждала, пока он напьется и заснет, щеки ее были так бледны, а глаза так горели, что даже Сайкс отметил это с изумлением.

Мистер Сайкс, ослабевший от лихорадки, лежал на кровати, разбавляя джин горячей водой, чтобы уменьшить его возбуждающее действие, и уже в третий или четвертый раз пододвинул Нэнси стакан, чтобы та наполнила его, когда вдруг ее вид впервые поразил его.

– Ах, чтобы мне сдохнуть! – воскликнул он, приподнимаясь на руках и всматриваясь в лицо девушки. – Ты похожа на ожившего мертвеца. В чем дело?

– В чем дело? – повторила девушка. – Ни в чем. Чего ты так таращишь на меня глаза?

– Что это еще за дурь? – спросил Сайкс, схватив ее за руку и грубо встряхнув. – Что это значит? Что у тебя на уме? О чем ты думаешь?

– О многом, Билл, – ответила девушка, вздрагивая и закрывая глаза руками. – Но не все ли равно?

Притворно веселый тон, каким были сказаны последние слова, казалось, произвел на Сайкса более глубокое впечатление, чем дикий, напряженный взгляд, который им предшествовал.

– Вот что я тебе скажу, – начал Сайкс, – если ты не заразилась лихорадкой и не больна, так, значит, тут пахнет чем-то другим, особенным, да к тому же и опасным. Уж не собираешься ли ты… Нет, черт подери, этого ты бы не сделала!

– Чего бы не сделала? – спросила девушка.

– Нет на свете, – сказал Сайкс, не спуская с нее глаз и бормоча эти слова про себя, – нет на свете более надежной девки, не то я еще три месяца назад перерезал бы ей горло. Это у нее лихорадка начинается, вот что.

Успокоив себя таким доводом, Сайкс осушил стакан до дна, а затем, ворчливо ругнувшись, потребовал свое лекарство. Девушка поспешно вскочила, стоя спиной к нему, она быстро налила лекарство и держала стакан у его губ, пока он пил.

– А теперь, – сказал грабитель, – сядь возле меня и чтобы лицо у тебя было как всегда, а не то я разукрашу его так, что ты сама его не узнаешь.

Девушка повиновалась. Сайкс, зажав ее руку в своей, откинулся на подушку, не спуская глаз с ее лица. Глаза закрылись, открылись снова, опять закрылись и снова открылись. Он беспокойно повернулся, несколько раз задремывал на две-три минуты и так же часто вскакивал с испуганным видом, тупо озирался вокруг и вдруг, в ту самую минуту, когда хотел приподняться, погрузился в глубокий, тяжелый сон. Пальцы его разжались, поднятая рука вяло опустилась – он лежал словно в полном беспамятстве.

– Наконец-то опий подействовал, – прошептала девушка, отходя от кровати, – но, может быть, теперь уже слишком поздно.

Она проворно надела шляпку и шаль, изредка боязливо оглядываясь, словно опасаясь, как бы, несмотря на снотворный напиток, не опустилась на ее плечо тяжелая рука Сайкса; потом, тихонько наклонившись над постелью, поцеловала грабителя в губы и, бесшумно открыв дверь комнаты, выбежала на улицу.

В темном переулке, который вел на главную улицу, сторож выкрикивал половину десятого.

– Давно пробило? – спросила девушка.

– Через четверть часа пробьет десять, – сказал сторож, поднимая фонарь к ее лицу.

– А мне не добраться туда раньше чем через час, – пробормотала девушка, проскользнув мимо него и бросившись бежать по улице.

Многие лавки уже закрылись в тех глухих переулках и улицах, которыми она пробегала, направляясь из Спител-Филдс к лондонскому Вест-Энду. Когда пробило десять, нетерпение ее усилилось. Она мчалась по узкому тротуару; расталкивая прохожих и проскакивая чуть ли не под самыми мордами лошадей, перебегала запруженные улицы, где кучки людей нетерпеливо ждали возможности перейти через дорогу.

– Эта женщина с ума сошла, – говорили прохожие, оборачиваясь, чтобы посмотреть ей вслед, в то время как она летела дальше.

Когда она добралась до более богатой части города, улицы были сравнительно пустынны, и здесь ее стремительность вызывала еще большее любопытство у редких прохожих, мимо которых она пробегала. Иные ускоряли шаг, словно хотели узнать, куда она так спешит, и те из них, кому удавалось нагнать ее, оглядывались, удивленные тем, что она мчится все с той же быстротой.

Но один за другим они отставали, и она была одна, когда достигла цели своего путешествия. Это был семейный пансион в тихой, красивой улице неподалеку от Гайд-парка. Когда ослепительный свет фонаря, горевшего у двери, привел ее к этому дому, пробило одиннадцать. Сначала она замедлила шаги, словно собираясь с духом, чтобы подойти, но бой часов придал ей решимости, и она вошла в холл. Привратника не было на обычном его месте. Она неуверенно огляделась вокруг и направилась к лестнице.

– Послушайте-ка, – сказала нарядная особа женского пола, выглядывая за ее спиной из-за двери, – кого вам здесь нужно?

– Леди, которая остановилась в этом доме, – отозвалась девушка.

– Леди? – последовал ответ, сопровождаемый презрительным взглядом. – Какую леди?

– Мисс Мэйли, – сказала Нэнси.