Приключения полосатого крошки

Барсенька сбегал в каюту, принес мячик и бросил его дельфину. Тот стал ловко подбрасывать игрушку, ударяя то носом, то хвостом. Наконец неутомимый циркач поднял мячик на кончик носа и закончил свое блестящее выступление. Барсенька радостно захлопал в ладоши, а дельфин, подхватив игрушку зубами, подплыл к борту яхты.

– Да… – протянул тигренок, – а как же я заберу его у тебя?

Однако его тут же осенила блестящая мысль: он принес корзинку и, привязав к ней веревочку, опустил ее за борт. Словно догадавшись, чего от него хотят, дельфин опустил мячик в корзинку, и Барсенька поднял ее обратно. Голубой дельфин сделал прощальный круг, последний раз подпрыгнул в воздух и умчался вдаль.

– Завтра приплывай! – кричал ему вслед тигренок, махая лапой. – Я тоже приду!

Барсенька был так счастлив, что, прибежав к Нуку, принялся трясти его здоровую ногу:

– Ты видел?! Ты видел?!

– Видел, – ответил Нук, нежно поглаживая тигренка по макушке.

– Теперь это мой дельфин. Да, Нук, да?

– Конечно, твой! Ведь он так спешил тебе на помощь…

В эту ночь все уснули счастливые.

***

А на следующий вечер случилось вот что.

Нук, после ужина углубившийся в журнал наблюдений, очнулся от того, что резкий ветер свистел и выл в снастях. Слон направился к капитанскому мостику, где Бобо едва удерживал штурвал.

– Похоже, начинается шторм? – спросил Нук.

Бобо, вглядываясь вперед, кивнул.

Небо заволокли темные тучи, и видимость резко ухудшилась.

Нук отправился к Барсеньке, чтобы узнать его самочувствие. Но едва профессор открыл дверь каюты, как резкий порыв ветра с грохотом захлопнул ее обратно. Полосатый крошка прилип носом к иллюминатору, махая лапой, что у него все в порядке.

Профессор отправился обратно на капитанский мостик, но в эту минуту его окатило такой волной, что он едва устоял на ногах. И хотя Нук не раз бывал в подобных переделках, непонятная тревога закралась к нему в сердце. Он подошел к Бобо, не в силах ничем помочь своему другу, молча осматривался вокруг: на море профессор ощущал себя бесполезным.

А шторм, тем временем чувствуя себя царем стихий, разошелся вовсю: он свистел в снастях, хохотал, рвал паруса и ревел, как дикарь. Волны швыряли «Леду» из стороны в сторону, но она летела, словно стрела, пронзая одну волну за другой.

Несколько часов борьба шла не на жизнь, а на смерть.

Шторм усилил натиск. «Леда» отчаянно сопротивлялась: канаты лопались, как нитки, один угол паруса сорвался и трепетал, словно раненое крыло, но «Леда» держалась.

Нук схватил трепещущий угол паруса и попытался удержать его на рее, но тот через секунду вырвался на свободу. Оставив бесплодные попытки, профессор снова отправился к капитанскому мостику. Он хотел заменить друга, но тот, словно окаменев, мертвой хваткой вцепился в штурвал.

Огромные волны прокатывались через палубу, сметая все на своем пути.

Время шло, а «Леда» не сдавалась.

И тогда шторм рассвирепел не на шутку: вздыбив со дна седых могучих великанш, он бросил их на отважную гордячку. «Леда» попыталась отклониться, но могучая седая матрона подхватила ее, словно перышко, и понесла вперед. Раздался глухой удар, «Леду» накренило, и лавина воды, пронесшаяся над палубой, смыла в море отважного капитана.

Бобо чуть не захлебнулся, но неимоверным усилием вынырнул на поверхность. Дико ревел ветер, Бобо куда-то несло – и вода, везде была вода. Бобо то всплывал наверх, то вновь погружался в морские глубины. Ежик хлебнул воды, он задыхался, его швыряло, словно щепку, но отважный пловец старался держаться на поверхности.

И вдруг где-то в этой сумасшедшей бездне нога Бобо почувствовала что-то твердое: это была земля!

Бобо рванулся вперед, но отхлынувшая назад волна тут же унесла его обратно в море. Он отчаянно боролся, то чувствуя под ногами твердую почву, то вновь теряя ее. Собрав последние силы, Бобо побежал вперед и оказался на песчаном гребне. Здесь волны были гораздо слабее, и хотя они перехлестывали через песчаную косу, но уже не могли унести Бобо в море. Отдышавшись, капитан дождался удобного момента и помчался дальше.

Вскоре он достиг берега и попытался осмотреть местность, но вокруг стояла почти непроницаемая темнота. Бобо нашарил какой-то валун, прилег отдохнуть и провалился в глубокий сон.

***

Нук, разглядевший в темноте одинокий штурвал, обомлел: Бобо исчез!

Профессор отправился на поиски. Но сколько он не осматривал яхту, Бобо нигде не было. И тогда страшная догадка поразила Нука: друга смыло за борт!

Между тем, словно добившись своего, шторм медленно утихал, обессилевший Нук, вернувшийся к Барсенькиной каюте, застыл, пораженный горем. Полосатый крошка распахнул дверь и бросился к Нуку, крепко обняв его за ногу. Нук понимал, что нужно сообщить о случившемся малышу, но у него в горле стоял такой комок, что он не мог произнести ни слова.

Через несколько минут профессор с трудом выговорил:

– Барсенька, иди в каюту и ложись. Я буду здесь, так что ни за что не переживай…