Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Ну что, Никита Иванович, спрашиваю я Вельяминова, к выступлению все готово? Все, государь, кивает окольничий. Объявлено, что через неделю большой смотр всему войску. Сразу никто ничего и не подумает, а потом уж поздно будет. Ну и славно, а то что-то засиделись мы. Правильно я говорю, Семен? На все твоя царская воля, вздыхает московский дворянин, а только не маловато ли у нас сил с королевичем воевать? А больше все одно не будет, усмехнулся я, страна в разорении, и те войска, что есть, из последних сил содержит. Потому и хочу не мешкая вперед выступить, чтобы разорения больше не допускать. Так-то оно так… качает головой Квашнин, но все же лучше пусть королевич к Смоленску подойдет да станет в осаду. Может, сдуру на приступ пойдет глядишь, и сил у него поменее станет. И распустит отряды своих панов по окрестностям! Нет уж, Семен, больше нельзя эту саранчу на Русь пускать. Погуляли и будет. У Прозоровского почти восемь тысяч ратных… как бы невзначай роняет Вельяминов. Продолжай-продолжай, что замолк? Если Владислава зажать между смоленскими стенами и нашим войском… С ним Ходкевич, не соглашаюсь я, не полезет он в такую ловушку. Бросит обозы и вывернется ужом. Нет, надо ему такую приманку предложить, чтобы он заглотил не раздумывая. Чтобы против его непобедимой кавалерии пехота стояла, как шведы при Киргхольме. А если не сдюжим? Всякое ведь бывает… А вот на этот случай нам князь Прозоровский со свежим резервом и пригодится. Ладно, государь, тебе виднее. Только вот что тем боярам скажем, которые своих дочерей привезли на смотр? Как ты думаешь, Никита, у ляхов знают, что я, вместо того чтобы к войне готовиться, смотр невест затеял? Это уж как водится… Вот пусть и думают так дальше.

План мой был прост, как все гениальное. Бояре, прослышав, что я решил развестись с Катариной Шведской, будто с ума сошли. Все, у кого были дочери на выданье или подходящие по возрасту родственницы, тащили их в столицу, невзирая на любые обстоятельства. Отменялись помолвки, забывались крестоцеловальные клятвы, рассыпались как карточные домики с трудом заключенные союзы. Как же, такой приз царь женится! Уж больно много выиграет тот, кому он достанется. Я, со своей стороны, всячески поддерживал этот ажиотаж. То вместе со своими приближенными прогарцую мимо боярских теремов, вызвав охи и ахи за крепкими заборами. То парад проведу, пригласив бояр посмотреть, как красиво шагают мои мекленбуржцы. Конечно, девицам на такие мероприятия вроде как и нельзя, но как быть, если очень хочется? Выручали в таких случаях возки. До карет им, конечно, далеко, но поглазеть из окошек на устраиваемую царем потеху можно.

Как с усмешкой рассказывал Анисим, в преддверии смотра в московских лавках смели все дорогие ткани, украшения и румяна с белилами. Сколько он сам заработал на этом, я не спрашивал, чтобы ненароком не позавидовать, но выглядел Пушкарев очень довольным. Вторым выгодоприобретателем был мой лейб-медик Пьер О’Коннор. Франкоирландец прижился в России и давно бросил поиски философского камня и панацеи. Вместо них предприимчивый иноземец весьма успешно торговал лекарствами и косметическими средствами, нажив на этом совершенно неприличное состояние. Я, правда, сразу предупредил его, что если мой эскулап ненароком траванет кого-нибудь, заступаться не стану. Впрочем, хитрец Пьер только ухмыльнулся и заявил, что более всех иных заповедей Гиппократа он почитает «Не навреди!». Вот, ей-богу, была бы у меня медицинская академия, я бы заставил его диссертацию написать о плацебо…

Так вот, за всеми этими приготовлениями я намеревался скрыть подготовку к походу. Как все будет готово, мои войска форсированным маршем выдвинутся к Можайску, где были устроены магазины с припасами и амуницией. Потом… потом будет видно. Главное, чтобы поляки узнали о моем присутствии как можно позже.

Единственной проблемой было отношение церкви ко всему этому маскараду. Местоблюститель патриаршего престола отнесся к этой моей затее, мягко говоря, без энтузиазма. В принципе само намерение развестись с принцессой, не желающей принимать православие, возражений не вызывало… но ведь так дела не делаются! Ты сначала покайся да обратись к отцам своим духовным с прошением. Они хорошенько подумают, какую на тебя епитимию наложить. Побудешь под прещением да помолишься, а там, глядишь, и разведем. И только потом смотр невест! Поняв, что Исидор не шутит, я искренне повинился перед ним и рассказал все как есть. Митрополит немного подумал и сказал свое веское: «Нет!»