Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Надеюсь, нам сегодня не надо в академию? Что вы, профессор, поклонился Антип, ваши лекции будут завтра. А сегодня вас ожидает князь Сицкий. Какого черта нужно этому старому борову неужто он заболел? Ну что вы, мэтр, хохотнул тот, боярин придерживается старых обычаев и вряд ли вызвал бы вас, даже оказавшись на смертном одре. Час от часу не легче! Тогда зачем я ему понадобился? У сего достойного мужа есть жена и дочь… И что, их мучают мигрени? Упаси бог, мэтр, но они хотят быть красивыми. А что, просто прислать слуг за косметикой нельзя? Очевидно, нет. После вашего визита к Долгорукову все решили, что он приобрел у вашей милости некие чудодейственные снадобья, и желают себе такие же. Ладно, закладывайте лошадей. Вы не будете завтракать? Еще чего! Уверен, что меня прекрасно накормят у князя. Хорошо, я немедленно иду собирать инструменты и образцы косметики. Черта с два! Ты немедля идешь заниматься с цирюльниками, а Фрол пусть переписывает Галена. Со мной поедет Григорий. Но, мэтр!.. Никаких возражений, каналья! Вы с Фролом так бесстыдно пялились на холопок в доме Долгорукова, что я думал выйдет скандал. Разве таких, как вы, можно брать в приличный дом? Но Гришка совсем неопытен… Для того чтобы таскать сундук с образцами и инструментами, опыт не так уж необходим…

В княжеских хоромах лекаря ждали с нетерпением. Антип был абсолютно прав, полагая, что инициатива приглашения О’Коннора принадлежит княгине Авдотье. Сам боярин, вероятно, обошелся бы и без визита врача, но противостоять женскому натиску не смог. Поскольку врач был не абы чей, а царский, встречать его пришлось с почетом. Сам Андрей Юрьевич выходить к безродному иноземцу не стал, но домочадцы встретили его у ворот и со всем возможным вежеством проводили к хозяину дома.

Счастлив посетить дом столь знаменитого магната, подпустил лести Пьер, изображая изящный поклон хозяину, надеюсь, необходимость моего визита не вызвана опасной хворью? Господь с тобой, перепугался князь, все благополучно у нас! Отрадно слышать, но чем же я тогда обязан такой чести?

Боярин помялся и, так и не найдя что сказать, велел позвать жену. Княгиня Авдотья, видимо, ждала за дверью и потому вошла сразу в сопровождении двух холопок.

Слышали мы, что снадобья ты делаешь чудесные, от которых красота женская расцветает; верно ли это? с надеждой в голосе спросила она.

Пьер внимательно осмотрел боярыню и сразу же пришел к выводу, что ее красоте помочь уже невозможно, ибо если таковая и имелась, то очень давно.

Милостью Господа я постиг множество наук в университете славного города Парижа и в других не менее известных местах. Ведомы мне семь свободных искусств, а также иные тайные знания. Так что если вы, ваша милость, желаете снадобий, то вы правильно обратились. Но позволено ли мне будет спросить: средства сии нужны вам или иной особе? Дочери моей, поджала губы княгиня. Позволено ли мне будет взглянуть на нее? Еще чего! вскипел боярин. Где это видано, чтобы девиц кому-то, кроме как жениху, показывали? Не бывать этому! О! Я весьма одобряю подобную осмотрительность, согласился с Сицким О’Коннор, однако прошу заметить, что даже девиц показывают священнику. А врач, по моему глубокому убеждению, сродни ему. Ибо первый врачует душу, а второй тело. Но так же как священнослужитель не может отпустить грехи, не взглянув на грешника, так и лекарь не может пользовать болящего, не наблюдая его.

Очевидно, слова его показались хозяевам основательными и они скрепя сердце согласились. Через несколько минут в горницу ввели смущающуюся девушку. О’Коннору оказалось достаточно беглого взгляда, чтобы понять, что насчет княгини он, скорее всего, заблуждался. Ибо если дочь пошла в мать, то красотой там не пахло и в девичестве. Впрочем, это открытие совершенно не смутило лекаря. Несмотря на то что после одной некрасивой истории ему пришлось бросить университет, все же знаний у медикуса хватало, а опыта было и того больше. Усадив девицу на лавку, он принялся готовить снадобье. Робеющий Гришка подавал ему то одну, то другую баночку из тяжелого сундука и внимательно наблюдал за манипуляциями мэтра, то и дело восклицавшего: «Жир единорога! Вытяжка из секрета горного льва!»

Присутствующие только ахали, а Пьер, быстро приготовив средство, велел огородить их ширмой. Убедившись, что никто на них не смотрит, он ловко покрыл лицо девушки белилами, затем, убрав лишние, взялся за румяна. Потом последовала очередь помады и иных средств, названий которых ученик еще не знал. Работал О’Коннор вдохновенно, вероятно воображая себя Праксителем или еще кем-то в этом духе. Наконец, примерно через полчаса, он разрешил убрать ограждение. Увидев дочь, князь Сицкий схватился за сердце, а княгиня радостно всплеснула руками.

Благодетель! восторженно восклицала она. Волшебник! Красота-то какая! Посмотри, отец… Лепота… только и смог вымолвить боярин, бессильно опустившись на лавку.