Приключения профессора Браннича

Профессор от всей души расхохотался и горячо пожал руку лорда.

– Жалко вашего труда и ножа, дорогой лорд! Несмотря на ваш памятник, мир ничего не узнает о наших славных открытиях. Прежде, нежели народится на земле существо, способное разобрать эту надпись, от нее и следа не останется.

– Как! Вы, палеонтолог и археолог, говорите подобные вещи! Кто же начертал изображения мамонта и многих других животных на костях и рогах северных оленей ледниковой эпохи? Ведь вы же сами говорили, что многие произведения художников тех времен дожили до наших дней. Отчего же мой памятник не будет настолько счастлив?..

– Там были исключительные условия, один случай на тысячу…

– Быть может и здесь произойдет что-нибудь исключительное, – произнес лорд. – И когда-нибудь, когда нас уже не будет, эта надпись возвестит миру никому не известный факт…

– Однако вы так усердно отстаиваете свое произведение! – со смехом сказал профессор. – Во всяком случае, спасибо за доброе пожелание. Теперь вернемся к нашему костру. Холод усиливается, и ночь близка.

Глава 8

Новый каменный век. – Жизнь за жизнь

После долгих, суровых, непрерывных зим опять пришло в Европу тепло, а вместе с ним вернулась и южная растительность. Не было, правда, носорогов и гиппопотамов, отделенных теперь от Европы широкими морями, ни кошек, которые преследовали бы их стада, но тянущиеся на сотни миль дремучие леса дрожали от рева зверей. Стаи птиц и насекомых стали многочисленнее, нежели перед тем. Бесчисленные породы их, всевозможного вида и величины, наполняли воздух, воды, траву и леса. Но число млекопитающих по сравнению с периодами миоцена и плиоцена было теперь гораздо меньше. Господство четвероногих быстрыми шагами приближалось к упадку. Великолепного мамонта и пещерного медведя постигла такая же судьба, как мастодонтов и махайродов со страшными клыками. Северные же олени, выросшие на жестких мхах, переселились к полюсу, а за ними и значительная часть европейцев, судьба которых издавна связана была с этими животными. Люди, переселившиеся на далекий север, никогда уже не возвращались в родные края. Те же, которые остались, скоро сжились с новыми условиями жизни. Это были мечтательные люди, чрезвычайно чуткие к красотам природы, и вели они легкий, счастливый образ жизни.

Слабо заселенные леса и степи недолго ожидали новых жителей. Люди другого племени, высшей культуры, пришли из далекой неизвестной нам страны и медленно расходились во все стороны. На западе они нашли совсем почти еще безлюдные пространства. Каждое поколение углублялось все дальше в глубину чащи, изобиловавшей зверями.

Пришельцы эти значительно отличались от первых европейцев. Ничего удивительного, что оба племени, встречаясь случайно, старались избегать близких отношений. Люди четвертичного периода, как кочевники, любили лишь вольную степь, беспрепятственно уступали пришельцам облюбованные последними места и уходили на запад и на север. Небольшая часть их осталась и покорно переняла новую культуру.

Племя, которое увидели наши путешественники, уже насчитывало много лет существования. Не считая тысячелетий, проведенных ими в своем отечестве, они уже многие века жили во вновь занятой стране. Это были пра-пра-пра-правнуки первых пришельцев. Образ жизни, мышление и обычаи новой расы, и старой, представители которой встречались еще кое-где на далеких окраинах, резко различались между собою. Первые европейцы, как мы говорили, вели кочевой образ жизни, пришельцы – оседлый. Первые жили охотой и не могли даже представить, чтобы из земли можно было извлекать какую-либо выгоду; вторые же взрыхляли землю при помощи кирки, которая может считаться первой сохой. Первые обладали лишь грубыми каменными орудиями, гнездились в пещерах лишь временами, так как постоянно переходили с места на место; вторые умели шлифовать камни и делали из них топоры, молоты, долота и другие орудия. Они всегда жили в пещерах или землянках и сажали в землю зерна растений, которые вывезли из своей родной страны. Давнишние туземцы жарили или сушили мясо; они не знали, что значит варить его, не имели понятия о гончарном искусстве. Горячую воду они приготовляли, бросая раскаленные в костре камни в кожаные мешки, наполненные водой. Пришельцы же умели нагревать воду над огнем в сосудах из кожи, древесной коры и в плетенках, облепленных толстым слоем глины. Мало-помалу они убедились, что глина при обжиге становится твердой, как камень. Тогда они научились делать горшки и разные сосуды из одной глины. Ржаные и ячменные колосья они жгли или рубили, а осыпавшиеся зерна сушили, крошили на кашу и готовили из них хлеб.