Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

На вторую ночь собирания трофейных термитов я почти не мог приблизиться к тропе, которая была уже полностью прикрыта ощетинившейся стражей кочевников. Посшибав стражей, я сумел разглядеть муравьев под ними, многие из которых теперь несли трупы термитов от муравейника. Они также несли и свое потомство, держа его под телом так же, как они носят еду. Фуражировочная дорога стала миграционным маршрутом, и было ясно почему. Мы с Каспаром зажали носы из-за вони, поднимающейся из муравейника: у нас под ногами начали гнить термиты. Муравьи-кочевники покидали корабль, прихватив с собой все пригодное мясо и оставив помоечникам муравьям-акробатам Crematogaster на уборку брошенные разлагающиеся тела.

Муравьи-кочевники, включая муравьев-погонщиков, часто мигрируют по маршруту, которым ранее ходил рейд, хотя в то же время ведут рейд в другом направлении. Около середины миграционного потока бежит самка, защищенная свитой рабочих. Чтобы увидеть, как это происходит, нужно круглосуточное внимательное наблюдение. Я воспользовался этой возможностью и улегся на бок на, как я думал, безопасном расстоянии от фуражировочной дороги, прикрепив налобный фонарик скотчем к ветке дерева, чтобы он бросал постоянный луч света. К сожалению, тогда я много работал и мало спал. Я помню, что заметил среди мигрирующих Dorylus rubellus крошечных рабочих, каких никогда не видел ни в какое время; предположительно, это были няньки. Но затем провалился в сон о том, что я карликовый муравей, – и вскоре был разбужен собственным вскриком и болью из-за муравьев rubellus, вгрызающихся мне в руку.

Вообще исход мигрирующих муравьев-кочевников продолжается круглосуточно от двух до четырех дней. Число участвующих муравьев может доходить до миллионов. Но это вроде бы была маленькая семья, всего несколько сотен тысяч особей, и ее миграция закончилась ко второму утру. Мы с Каспаром установили место нового гнезда, в 67 метрах от старого места, и подняли камень, чтобы посмотреть на огромную компанию внизу. Рабочие складывали термитов в кладовке шириной 15 сантиметров в ранее существовавшую полость.

Это был первый случай, когда семья муравьев-кочевников была найдена за созданием запаса еды. Если их рейды были выработаны эволюцией, чтобы использовать на благо редкий случай, то муравьи должны быть мастерами в складировании лишней добычи[179]. Однако, в то время как муравьи Pachy жалят свою добычу, чтобы она была обездвиженной, но живой, кочевники ее убивают, и трупы быстро гниют на тропической жаре. У муравьев-погонщиков Dorylus rubellus, как и у других муравьев-кочевников, также нет запасающих рабочих-«бочек», и они не берут семена, которые могут собирать муравьи-мародеры[180]. Наполеон заметил, что армия марширует, пока полон желудок, – предвосхищая идею сверхорганизма, рассматривая все сборище как цельного индивида, – и то же верно для муравьиной армии: раз она не смогла сохранить запасы свежими, желудок вынудил семью к перемещению.

Хищничество против обороны

Две недели спустя мои руки были покрыты следами укусов. Я так долго глазел на муравьев, что воочию видел их текущие мимо колонны, даже закрыв глаза. Я чувствовал себя как одержимый работой следователь, изучающий привычки серийного убийцы. К тому времени повседневная активность муравьев rubellus улеглась в предсказуемый паттерн. Рейды начинались рано вечером и продолжались утром. После окончания рейда поток возвращающихся рабочих на тропе мог тянуться часами, вплоть до следующей ночи.

С того первого дня в Гашаке, когда наблюдал стражей с разинутыми челюстями, я документировал, как муравьи-кочевники защищали добычу на своих дорогах. Они еще истеричнее реагировали на мое присутствие, чем муравьи-мародеры. Когда я всего лишь дышал на них, несущие еду муравьи убегали, а прочие рабочие рассыпались в патруль до 30 сантиметров от тропы. Я носил маску, сделанную из старой футболки, чтобы не волновать их. Раньше мне казалось, что размещение стражей над процессией и патрулирование около тропы должны быть частью обороны семьи, а не частью фуражировочного поведения. И до какой-то степени это так и должно быть. Кроме немногих долговременных фуражировочных дорог, все дороги муравьев-погонщиков и других кочевников созданы во время рейдов, которые в недавнем прошлом очистили окрестности от еды. По этой причине число стражей или патрульных непропорционально выше вероятности того, что эти муравьи найдут очередную трапезу; таким образом, они скорее служат защитой колонне рейда, чем ищут добычу.

Это однозначно верно для большинства кочевников Eciton Нового Света, у которых мандибулы изогнуты, как рыболовный крючок, и годятся лишь для самоубийственной защиты от позвоночных: их челюсти приходится вынимать из кожи пинцетом[181]. Кроме этих специализированных сабленосцев, которые никогда не ловят добычу, нет свидетельств, что муравьи-кочевники отличают врагов от еды: действия муравья-кочевника не различаются, кусает ли он энтомолога или тлю.