Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

В течение следующего часа директор директоров пригласил присутствующих продемонстрировать искусство красноречия. Каждый выразил искреннюю уверенность в важности исследования муравьев в Кросс-Ривер, удивление, что до сих пор ни один специалист по муравьям не открыл для себя этот парк, и благодарность за наш визит. Директор время от времени перебивал, дабы приукрасить какой-то пункт, и, когда все закончили, подытожил речь, которую мы только что услышали, добавив собственных цветистостей, чтобы не осталось сомнений, кто тут носит корону главного оратора. Где-то по ходу дела я сумел вставить, что, хотя мы оценили щедрость мистера Абдусалама, уже поздно, а у нас до слез мало времени на пребывание в его прекрасном парке. Несомненно, объяснил я, приматологи из Гашаки (которые планировали приехать завтра в полдень, как раз когда Каспар и я должны были уезжать) смогут наставить их после нашего отъезда по нерешенным вопросам любого рода.

На этом нас с Каспаром проводили в офис директора по безопасности, чтобы мы заплатили за вход в парк по одному доллару. Там я узнал один способ определения положения чиновника в нигерийской иерархии. В то время как директор вызывал секретаря через интерком, заместитель директора тряс старым колокольчиком, а более низкоранговому директору по безопасности приходилось орать через плечо – хотя в каждом случае секретарша сидела достаточно близко, чтобы можно было просто сказать ей что-нибудь.

Бюрократия обожает вакуум. Она пускает корни и процветает в местах, где винтики и механизмы управления неустойчивы или бездействуют. Мне случалось пребывать в шоке от процедурных излишеств в офисах, магазинах и контрольно-пропускных пунктах по всему миру, но иногда от причуд волокиты даже у меня перехватывает дыхание. Возможно, поэтому, как писал Олдос Хаксли, «несмотря на все попытки, люди не смогут создать социальный организм, они смогут создать лишь организацию»[185][186]. Я покидал эти конторы, думая о ценности, которую мы, люди, вкладываем в полномочия и цепочки командования, несмотря на то что они так открыты для злоупотребления властью и жадности и так подвержены ошибкам в коммуникации. Муравьиные общества без лидеров, способные мобилизоваться, когда надо, для решения любой задачи, по сравнению с ними кажутся иллюстрацией абсолютного успеха.

Когда мы освободились, наступил вечер. Нависали низкие облака. Нас подвезли от штаб-квартиры в парк, и, не теряя времени, мы пешком двинулись в густой лес. И немедленно нашли муравьев-кочевников, текущих через дорогу. Чуть подальше мы встретили другой вид. Затем еще один. Еще до заката, наскоро, мы нашли четыре вида муравьев-кочевников. Нашей самой волнующей находкой стал рейд муравьев-кочевников Dorylus mayri, напоминавший группу Dorylus rubellus, только малость помасштабнее. Там были миллионы муравьев, и они бегали быстро, как молния, по фронту, распределенному на 20 метров в ширину, и забирались высоко на деревья. Каспар заверил меня, что этот вид можно сравнить в его пользу по размерам и скорости с Dorylus wilverthi из Конго, которых изучали Альберт Рейнигер и Йозеф ван Бовен в 1950-х. Их бельгийские челюсти должны были отвалиться, когда они задокументировали самую огромную муравьиную семью, описанную к тому времени: 22 миллиона рабочих, по их расчетам. Чтобы поддерживать такую армию, по их оценке, царица-матка должна была откладывать от трех до четырех миллионов яиц в месяц – почти четверть миллиарда яиц за всю жизнь[187]. (Спустя несколько месяцев в экспедиции в Гану с экологом Биллом Готвальдом, изучающим муравьев-кочевников, я набрел на рейд другого наиболее впечатляющего африканского вида муравьев-кочевников Dorylus nigricans с роящимся фронтом в 32 метра в ширину. Заорав от того, что ощущалось, как будто множество маленьких тисков впились мне в ноги, я побежал через поток текущих тел, продолжавшийся насколько хватало глаз. Это было почти как в фильме 1954 года «Обнаженные джунгли» (The Naked Jungle), в котором Кристофер Лейнинген в исполнении Чарлтона Хестона оказывается «против чудовища в 20 миль длиной и 2 мили шириной… 40 квадратных миль мучительной смерти!».)

Мы с Каспаром обратили внимание на группу муравьев-кочевников, затопивших пятно диаметром 3 метра. Их колонны затекали под каждый предмет и расползались сетью по гниющим стволам. Этот вид муравьев, «Dorylus из комплекса видов congolensis-kohli», как его описал Каспар, был промежуточный, в том смысле, что он занимался своими делами как раз так, чтобы его не было видно в листовом опаде. Другие виды муравьев-кочевников, такие как rubellus, mayri, wilverthi и nigricans, активны на поверхности и ходят рейдами по открытой земле и изредка среди деревьев, тогда как подземные муравьи-кочевники живут и умирают, по большей части не показываясь на глаза.