Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

Разделение фуражировки по слоям может помогать от склок между семьями. Хотя муравьи-кочевники охотно атакуют почти все на своем пути, они редко дерутся между собой; наоборот, их рейды уступают путь, сдвигаясь почти без пререканий и с минимальной потерей в живой силе[188]. Великий мирмеколог Карл Реттенмейер однажды заявил мне, что муравьи-кочевники – «цивилизованные насекомые», имея в виду подчеркнутую любезность их взаимодействий. Я подозреваю, что кочевники сдерживаются, потому что они не соперничают со своими соседями за территорию (это им не нужно, учитывая широкие и постоянно меняющиеся просторы, которые они обшаривают). Даже в локальных стычках между семьями муравьев-кочевников уместна разрядка напряженности: в то время как мародеры используют силу своих рейдов, чтобы обращать соперников-муравьев в бегство, кочевники буквально пожирают конкурентов, включая муравьев других видов. Применение летальных приемов против другого вида муравьев-кочевников может вылиться в гарантированное уничтожение для обеих сторон. Я изумлялся, что виды, ходящие в рейды на много метров по горизонтали, могут в качестве решения проблемы разделиться всего на несколько сантиметров по глубине, от поверхности лесной подстилки до почвы под ней.

Вдоль и поперек

Той ночью мы с Каспаром поставили наши палатки около входа в парк. Я разделил с ним самый запомнившийся мне момент дня: в центре огромного рейда роем масса муравьев Dorylus mayri отделяла глаза и конечности у парочки 3-сантиметровых пресноводных крабов – маленьких, но твердых как камень. Этот вид деятельности был бы трудным для большинства тропических американских муравьев-кочевников, чьи похожие на клещи мандибулы рвут плоть, но не могут ее нарезать. Только несколько видов способны сожрать хотя бы мягкую лягушку; другим приходится бросать свои позвоночные жертвы несъеденными.

Однако мандибулы африканских муравьев-кочевников подобны острым ножницам, приспособленным для рассекания. Я полагал, это может объяснить, почему рейды кочевников такие зловеще бесшумные – для тех, кто видел роевые рейды Eciton burchellii Нового Света, которые сопровождаются чириканьем «муравьиных птиц», которые хватают добычу, пропущенную муравьями, жужжанием паразитических «муравьиных мух», откладывающих яйца на спасшихся беглецах, и трепетом «муравьиных бабочек», питающихся птичьим пометом. При наблюдаемых мною рейдах муравьев-кочевников в Африке этих сопровождающих вроде бы не было, – может быть, потому, что кочевники сделали бы из них фарш. Однако потом я узнал, что птицы на самом деле присутствуют, но тихие и осторожные[189].

А как же тогда быть с утверждениями популярных историй, как в той о Лейнингене, что муравьи-кочевники регулярно убивают и едят позвоночных? Каспар рассказал мне, что за все месяцы, проведенные им в поле, единственными примерами живых позвоночных, убитых кочевниками, были лягушка и выводок беспомощных голых мышат размером с кончик мизинца. За несколько лет до того в Камеруне я помогал племени пигмеев вытаскивать из силков антилопу, у которой один бок был практически сточен муравьями-кочевниками. Она ко времени их прихода истекала кровью и не могла убежать, став легкой добычей. Большинство зафиксированных позвоночных жертв в Экваториальной Африке, сказал Каспар, как раз относятся к таким вот привязанным особям. Не случайно люди, живущие среди муравьев-кочевников, носят детей на себе и пускают свой скот свободно гулять.

Так насколько же хорошо кочевники нарезают мясо? Двумя днями раньше я поставил эксперимент: дал семье муравьев rubellus свежеубитую ящерицу, бросив 6-сантиметровый трупик прямо на их тропу. Они не колебались: в две минуты тело было покрыто рабочими всех размеров, пытающимися пробиться сквозь шкуру жертвы. Каждый вставлял одну мандибулу между чешуек и сильно сжимал челюсти; но снова и снова противоположная челюсть муравья бесполезно соскальзывала с поверхности. Два часа ящерица оставалась невредимой. В течение третьего часа муравьи начали срезать полоски чешуй, а еще через три часа большая часть кожи была снята. В итоге на то, чтобы оставить от ящерицы позвоночник, у муравьев ушло 10 часов. Впечатляющее упорство, хотя нет сомнений, что тонкокожая лягушка или мышонок стали бы более легкой трапезой.