Приключения Тигрового кота

— И что с того? — прошипел Ханратти. — Посланец Са рассказал мне о рыночной площади и напомнил, что она моя по праву. И почему это мой брат, который старше меня всего на несколько минут, решил, что может считать ее своей собственной? Что этот брат вообще сделал для меня хоть когда-нибудь? И насчет торговца рыбой посланец тоже был прав. Он во многом был прав…

Члены обеих кошачьих стай недоуменно наблюдали за своими вожаками. Перед лицом новых открытий все уже забыли про Джесс.

— И с каких это пор мой брат получает приказы от этого Сюзерена, этого восточного деспота? — зарычал Пангур.

— С тех пор, как понял, где кроется настоящая сила!

— И что Са пообещали тебе? — крикнула Джесс. — Все это ложь! Неужели не понимаешь? Ты не можешь им доверять! Они стоят на стороне зла… они убийцы, они пробуждают губительный инстинкт, они натравливают нас друг на друга! Когда-то уже случилась битва, древняя битва, и… Я хочу сказать, что там, на востоке, есть и другое племя, Тигро…

— И ты позволяешь этой самке, этому котенку, этой потеряшке говорить за тебя?

Ханратти буквально выплевывал каждое слово, в особенности «потеряшка».

— Нет, не позволяю. Я сам говорю за себя и за своих сородичей, — ответил Пангур. — А вот тебя подкупила чужеземная сила — ты еще более продажен, чем я мог вообразить! И ты за это заплатишь!

Пангур бросился на Ханратти, вцепившись передними лапами в плечи брата, а задними колотя его в живот.

Коты превратились в клубок меха, когтей и крови.

— Послушайте меня! — умоляла Джесс. — Мати в опасности… мы должны что-то сделать! Неужели не понимаете, это все и на нас отражается!

Но никто не обращал на нее внимания. Кошки Крессиды и Канкса, встревоженные тем, что ритуальная схватка внезапно превратилась в настоящую кровавую битву, повернулись к каменному возвышению, где впились друг в друга их вожаки. Поражение любого из них означало беду и для всей стаи: подчинение, изгнание, даже смерть…

Мати не совсем был уверен, найдет ли он обратную дорогу к шлюзу Крессида. Но его лапы как будто сами знали, куда бежать. Его разбудил Байо, дух, с которым он разговаривал в дупле Этелелдры. Добрый дух, сказала тогда старая кошка.

Когда Мати проснулся в незнакомом доме, телом он чувствовал себя хорошо. Но его инстинкты каким-то образом пострадали. И они твердили ему на бегу: «Рядом опасность». Однако источник угрозы оставался непонятным. И все равно Мати должен был прийти сюда, на рыночную площадь у речного берега. Ведь у него не было дома, куда он мог бы вернуться.

Осторожно Мати подкрался к площади. Его золотистые глаза впитывали знакомые картины: река вдали, обшитая досками церковь, заброшенный склад… Ум Мати сравнивал эти картины с теми, которые он извлек из Фьянея, из мира духов и из собственного воображения. Слегка ошеломленный, Мати думал о Те Бубас и о своей матери, о королеве, от которой ему досталась красная шкурка.

Потом со вспышкой страха Мати вспомнил кота в тени, того, который преследовал его в волнах сна, и мордочку хозяина этого кота позади теней. Мати знал, что именно эти таинственные кошки каким-то образом виновны в смерти его матери. А теперь они хотели и его смерти тоже. Но почему? Ответ прятался близко, так близко, что Мати почти чувствовал его. Почти…

Но тут его отвлекли другие мысли. Если темный кот убил мать Мати, то, пожалуй, он мог иметь и настоящее тело, живущее за пределами полусна.

«А ведь это значит, что он может быть где-то здесь, он может поджидать меня!» — подумал Мати.

И тревожно огляделся по сторонам.

Ночь была тихой. Ум Мати снова вернулся к его борьбе с темным котом во Фьянее, к тому, как он молотил его лапами… Уши Мати прижались к голове. Безопасно ли возвращаться на рыночную площадь? Он не мог быть уверенным в этом.

«Что же случилось с моими инстинктами, — думал Мати, — с моей способностью рассуждать?» Все знаки были здесь, в этом он не сомневался, но больше не умел их прочитать. Мати ощутил дурной запах, похожий на вонь тухлых яиц. Это не был просто смрад мусорных баков, этот запах заставил шерстку Мати встать дыбом на загривке. Но что он означал?

Мати направился к вишневым деревьям, но остановился. Там был Бинжакс, он смотрел в сторону парка. Мати попятился, решив пройти к дальнему концу катакомб возле шлюза. Но замялся, отвлекшись на шепчущие голоса совсем рядом, — настойчивый зов духов из Фьянея. Голоса смешивались друг с другом, как шум струек воды в большом потоке, и Мати не в силах был их разобрать. Лишь изредка отдельные слова или фразы вырывались из потока, привлекая его внимание.

— Прочь… третья опора… опасность… зажечь свет… темнота… позади тебя…

Бинжакс приблизился на несколько шагов, и Мати метнулся под прилавок, желая избежать столкновения со своим врагом. И тут же задохнулся. Воздух под прилавком был таким дурным, что обжег ему горло. Вонь протухших яиц окружила его в темноте. Мати резко обернулся, сердце колотилось о ребра, и Мати ослабел, увидев те самые желтые глаза.

— Мы уже встречались прежде, Мати, только не в этом мире…