Приключения Тома Сойера

Как только молодые люди вышли, старик проговорил:

– Будь спокоен: они никому не скажут, да и я тоже. А в чем дело-то, почему ты не хочешь, чтобы кто-то узнал?

Гек, однако, не пожелал пускаться в объяснения. Сказал только, что про одного из этих бродяг он и без того чересчур много знает и ни за что на свете не хотел бы, чтобы тот об этом проведал, иначе ему не жить.

Старик помолчал, а затем спросил:

– А все-таки скажи: почему ты за ними пошел? Что-то в них показалось тебе подозрительным?

Гек призвал на помощь всю свою сообразительность, чтобы придумать более-менее правдоподобное объяснение.

– Да как вам сказать… Я ведь и сам вроде бродяги – так, по крайней мере, в городе считают, но я не обижаюсь. Иной раз из-за этого по ночам не сплю, все ломаю голову, как бы мне начать жить по-человечески. Вот то же самое и прошлой ночью: что-то мне не спалось, и пошел я шататься по улицам. В голове у меня разные мысли, и, пока я их передумывал, дошел до старого кирпичного склада, что рядом с трактиром «Общества трезвости». Я там постоял, прислонившись к стенке, а тут как раз идут эти двое и тащат чего-то под мышкой. «Небось, думаю, краденое». Один из них курил сигару, а другой попросил огоньку, и они остановились прямо передо мной. Пока они прикуривали, их лица осветились, и я сразу понял, что высокий – тот самый глухонемой испанец с нашлепкой на глазу и сивыми бакенбардами, а другой – бродяга в лохмотьях.

– Ты и лохмотья при свете сигары разглядел?

Гек запнулся, но все-таки продолжал:

– Уж не знаю как, но все-таки рассмотрел.

– А потом они пошли дальше, и ты, значит, за ними?

– Ну да. Правильно. Жуть как захотелось узнать, что они затевают, – уж очень подозрительно они держались. Вот я и тащился за ними следом до ограды участка вдовы Дуглас, потом притаился и услышал, как оборванец заступался за вдову, а испанец клялся, что изувечит ее, чего бы это ему ни стоило. Ну остальное я вам рассказывал…

– Это что ж получается? Глухонемой клялся?

Гек почувствовал, что влип. Как он ни изворачивался, чтобы старик не догадался, кто таков этот испанец, язык его подвел. К тому же валлиец не спускал с него проницательного взгляда, и Гек путался все больше и больше.

Наконец старик сказал:

– Тебе, сынок, меня бояться нечего. Я тебе зла не сделаю. Наоборот: заступлюсь за тебя, коль надо будет. Этот испанец никакой не глухонемой – ты сам проговорился, – и, если ты что-то про него знаешь, лучше уж не скрывай. Скажи, в чем тут дело, а уж я тебя не выдам.

Взглянув в честные глаза старика, Гек наклонился к его уху и прошептал:

– Никакой он не испанец. Это индеец Джо!

Валлиец даже подпрыгнул на скамье. Помолчав недолго, он сказал:

– Вот теперь-то все ясно. Ты как заговорил про вырванные ноздри да отрезанные уши, я было решил, что это ты для красного словца. Уж очень не похоже на то, как белые мстят. Ну а коль индеец – тогда другое дело!

За завтраком, продолжая беседу, старик среди прочего рассказал и о том, что после неудачной погони, перед тем как улечься спать, он взял фонарь и вместе с сыновьями сходил взглянуть на изгородь – нет ли следов крови на ней самой или поблизости. Крови не оказалось, зато они подобрали большой узел с…

– С чем?!

Эти слова сорвались с губ Гека быстрее молнии. Он широко распахнул глаза и замер в ожидании ответа. Валлиец изумленно уставился на него, а потом ответил:

– С воровским инструментом. Да что это с тобой такое?

Гек откинулся на спинку стула, переводя дух и испытывая неописуемую радость. Старик взглянул на него с насмешливым любопытством и проговорил:

– Именно так – с отмычками, фомками, «козьими ножками». Тебе такого и видеть не приходилось. А с чего бы это ты так встревожился? Что, скажи на милость, мы должны были там найти?

Гека снова загнали в угол. Старик так и сверлил его взглядом, и мальчик отдал бы что угодно, лишь бы подвернулся подходящий ответ, но в голову ему ничего такого не приходило. На языке вертелась всякая бессмыслица, а времени на раздумье не было, поэтому он ляпнул первое попавшееся:

– Может, там были учебники для воскресной школы?

Его не хватило даже на то, чтобы улыбнуться, зато старик расхохотался от души. Он смеялся и смеялся, пока наконец не перевел дух и не сказал, что такой здоровый смех – чистая прибыль, потому что доктору придется меньше платить. А потом добавил:

– Бедняга ты бедняга – вон как побледнел и осунулся. Сразу видать, что со здоровьем нелады, – вот и мозги у тебя набекрень. Ну, глядишь, и обойдется. Отдохнешь, выспишься, и все как рукой снимет.

Гека взяла досада, что он вел себя как последний простофиля. И в самом деле, ведь еще у изгороди, подслушав разговор бродяг, он понял, что в узле вовсе не сокровища. Понять-то он понял, но все-таки сомневался, и поэтому упоминание о потерянном злодеями узле так встревожило его. Но зато теперь он знал наверняка, что клад в другом месте, и душа его успокоилась. Все сходилось: клад, должно быть, все еще в трактире, в номере втором, бродяг сегодня же схватят и посадят под замок, и они с Томом, едва стемнеет, завладеют золотом без особых хлопот.