Приключения Тома Сойера

К ужину мальчики вернулись в лагерь счастливыми и голодными. И тут возникло серьезное затруднение – враждующие индейцы ну никак не могут преломлять друг с другом хлеб гостеприимства, не заключив прежде мира, а заключить его без трубки мира дело решительно немыслимое. О других возможностях мальчики отродясь не слыхали. И двое из дикарей почти пожалели о том, что не остались пиратами. Однако иного выхода не было, и они, изобразив, насколько им то было по силам, радостную веселость, раскурили трубку и положенным образом сделали по затяжке каждый.

И нате вам – вскоре Том и Джо уже радовались, что подались в дикари, ибо это наделило их новым опытом: они обнаружили, что могут курить понемногу, не ощущая потребности отправляться на поиски посеянных ножиков: их, конечно, мутило, но не так уж и сильно. Упускать, по одной только лености, такую многообещающую возможность не следовало. И потому после ужина они осторожно попрактиковались еще раз – и добились порядочного успеха, так что вечер у них получился просто-напросто праздничный. Новое достижение наполнило их гордостью и счастьем, каких они не изведали бы, даже оскальпировав и освежевав всю Лигу ирокезов. Что же, оставим их ненадолго – пусть себе курят, болтают и хвастаются, нам они пока не нужны.

  Глава XVII. Пираты являются на собственные похороны

В городке же тем же тихим субботним днем никакой веселости не наблюдалось. Семейства тети Полли и Харперов облачились, проливая горестные слезы, в траур. Необычная тишь пала на городок, бывший, сказать по правде, и так-то не очень шумным. Обитатели его предавались своим обычным занятиям с каким-то отсутствующим видом, разговаривали мало, зато часто вздыхали. Детям субботняя свобода показалась просто-напросто тягостной. Игры у них не задавались и вскоре были заброшены.

Бекки Тэтчер бродила после полудня по пустому школьному двору, изнывая от великой печали. А умерить эту печаль ей было нечем. Она сказала себе:

– Ах, если бы я сохранила ту медную шишечку! А теперь у меня ничего на память о нем не осталось, – и Бекки с трудом подавила рыдание.

А затем:

– Вот здесь это и было. Ах, если бы все повторилось снова. Я бы не сказала ему таких слов – ни за что на свете не сказала бы. Но его больше нет, и я никогда, никогда, никогда не увижу его.

Мысль эта сразила ее окончательно и Бекки, заливаясь слезами, покинула двор. Скоро в нем появилась стайка детей, девочек и мальчиков, друзей Тома и Джо, – они постояли, глядя на забор и делясь благоговейными воспоминаниями о Томе, сделавшем, в последний раз, как они видели его, то-то и то-то, о Джо, сказавшем такие-то незначительные слова (теперь дети хорошо понимали, какое ужасное пророчество крылось в его высказываниях!) – и каждый указывал точное место, на котором стояли в то время погибшие мальчики, и добавлял что-нибудь наподобие «а я вот здесь стоял – совсем как сейчас, а он там, где ты, – и я подошел к нему, – а он улыбнулся, вот так, – и на меня как будто что-то нашло – ужас такой, понимаете? – я, конечно, не задумался тогда, что бы это значило, но уж теперь-то мне все понятно!».

Следом затеялся спор о том, кто видел усопших мальчиков самым последним, на это скорбное отличие претендовали многие и предлагали тому доказательства, более или менее подтверждаемые свидетелями; и когда было, наконец установлено, кто именно последним попрощался с усопшими и обменялся с ними последними словами, эти удачливые ребятишки исполнились значения почти священного, а все прочие стали взирать на них с завистью. Один бедолага, у которого никаких иных притязаний на славу не отыскалось, не без скромной гордости поделился со всеми таким достижением:

– А меня Том Сойер однажды здорово вздул.

Однако это покушение на величие обернулось провалом. Похвастаться подобным успехом могло большинство мальчиков городка, и это сильно сбавляло его цену. И дети медленно покинули двор, продолжая пересказывать почтительными голосами все, что они помнили о падших героях.