Приключения Тома Сойера

– После вы, помнится, помолились за меня, и я видел вас и слышал каждое ваше слово. И вы легли спать, а мне стало так жалко вас, что я взял да и написал на кусочке коры: «Мы не умерли – мы только в пираты ушли» и положил его на стол у свечи; а вы спали и выглядели такой доброй, что, по-моему, я наклонился к вам и поцеловал вас в губы.

– Ты поцеловал меня, Том, поцеловал! Вот за это я тебе все готова простить! – и старушка сжала мальчика в объятиях столь крепких, что он почувствовал себя окончательным негодяем.

– Очень мило с его стороны, даже при том, что это всего только… сон, – еле слышно произнес Сид.

– Умолкни, Сид! Всякий человек поступает во сне так, как поступал бы наяву. Вот тебе самое большое яблоко, Том, для тебя берегла, все думала, а вдруг он вернется, – а теперь иди в школу. Благодарение Господу и Отцу всех живущих за то, что Он вернул мне тебя, за долготерпение и милосердие, которое Он являет всем, кто верит в Него и блюдет заповеди Его. Бог видит, конечно, что я Его милостей недостойна, так ведь, если бы только достойные и получали благословение Господне, если бы только к ним простирал Он длань Свою и выручал из беды, мало кто улыбался бы здесь и мало кто вкушал бы покой Его долгими ночами. Да ступайте же, Сид, Мэри, Том, – убирайтесь, хватит уже путаться у меня под ногами!

И дети отправились в школу, а старушка поспешила к миссис Харпер, чтобы ниспровергнуть ее материализм пересказом чудесного сна Тома. Сиду хватило ума не высказать, покидая дом, мысль, которая вертелась у него в голове. А мысль была вот какая: «Странно, однако ж, – такой длинный сон и ни единой ошибки!».

Но в какого героя обратился теперь Том! Он больше уж не подпрыгивал на ходу и ногами кренделей не выписывал, но выступал горделиво, как и положено пирату, сознающему, что к нему приковано всеобщее внимание. А так оно и было; Том делал вид, что не замечает бросаемых на него взглядов, не слышит никаких замечаний на свой счет, однако они были для него все равно, что хлеб и вода. Мальчики помладше толпой валили за Томом, так же гордясь тем, что их видят с ним рядом, что он терпит их общество, как если бы Том был возглавлявшим некое шествие барабанщиком или слоном, вступающим в город, ведя за собой бродячий зверинец. Мальчики же его возраста притворялись, будто и не слышали о побеге Тома, и тем не менее, их снедала злая зависть. Чего бы они только ни отдали за его густой загар, за блеск его славы, которую сам он не согласился бы обменять и на целый цирк.

В школе дети подняли вокруг него и Джо столько шума, из всех обращенных на них глаз изливалось такое восхищение, что в самом скором времени два героя преисполнились несносного высокомерия. Они начали рассказывать жадным слушателям о своих приключениях, но всего только начали – конца их рассказу не предвиделось, поскольку воображение подкидывало им все новые и новые подробности. А уж когда оба достали трубки и принялись невозмутимо попыхивать ими, слава обоих достигла наивысших пределов.

Том решил, что может теперь обойтись и без Бекки Тэтчер. Довольно с него и славы. Ради нее и будет он жить отныне. Теперь, когда он стал такой знаменитостью, Бекки, наверное, захочет с ним помириться. Что же, пусть попробует –  увидит, что и он может быть таким же холодным, как некоторые другие. И вот она появилась. Том притворился, что не замечает ее. Отошел в сторонку и завел разговор с компанией мальчиков и девочек. Вскоре он отметил, что Бекки резво носится по двору, что лицо ее раскраснелось, а глаза пританцовывают, что она делает вид, будто увлеченно гоняется за подругами, что заливается тонким смехом, когда ей удается поймать одну из них. Отметил он и то, что такая удача неизменно постигает Бекки вблизи от него, что при каждой поимке она поглядывает в его сторону. Наблюдения эти польстили обозленному тщеславию Тома, но сердца его не смягчили, нет, они лишь распалили мальчика еще пуще и заставили с еще большим усердием следить за тем, чтобы не показать ненароком, будто ему есть до нее дело. Кончилось тем, что резвиться Бекки перестала, – она нерешительно подошла поближе к Тому и даже вздохнула раз или два, украдкой бросая на него томные взгляды. А затем сообразила вдруг, что с рассказами своими Том обращается скорее к Эмми Лоренс, чем к кому-либо другому. Острая боль пронзила сердце Бекки, она смутилась, вознегодовала – и все это сразу. Ей захотелось уйти, однако ноги ее не послушались и понесли прямиком к тем, кто окружал Тома. И Бекки с деланной живостью сказала девочке, стоявшей бок о бок с ним:

– О, Мэри Остин! Какая ты нехорошая – ты почему не пришла прошлый раз в воскресную школу?

– Я пришла – разве ты меня не видела?

– Да нет! Пришла? Но где же ты была?

– Где и всегда, в классе мисс Питерс. Я-то тебя видела.

– Правда? Как странно, что я тебя проглядела. Ведь мне так хотелось рассказать тебе про пикник.

– Ой как интересно. А кто его устраивает?

– Моя мама хочет устроить его для меня.

– Как хорошо! А мне она позволит прийти?