Приключения Тома Сойера

She makes me get up just at the same time every morning; she makes me wash, they comb me all to thunder; she won't let me sleep in the woodshed; I got to wear them blamed clothes that just smothers me, Tom; they don't seem to any air git through 'em, somehow; and they're so rotten nice that I can't set down, nor lay down, nor roll around anywher's; I hain't slid on a cellar-door for--well, it 'pears to be years; I got to go to church and sweat and sweat--I hate them ornery sermons!	Велит вставать каждое утро в одно и то же время, велит умываться, сама причесывает, просто все волосы выдрала; в дровяном сарае спать не позволяет; да еще надевай этот чертов костюм, а в нем просто задохнешься, воздух как будто совсем сквозь него не проходит; и такой он, прах его побери, чистый, что ни тебе лечь, ни тебе сесть, ни по земле поваляться; а с погреба я не скатывался лет сто! Да еще в церковь ходи, потей там, - а я эти проповеди терпеть не могу!
I can't ketch a fly in there, I can't chaw. I got to wear shoes all Sunday. The widder eats by a bell; she goes to bed by a bell; she gits up by a bell--everything's so awful reg'lar a body can't stand it."	Мух не лови, не разговаривай, да еще башмаки носи, не снимая, все воскресенье, Обедает вдова по звонку, спать ложится по звонку, встает по звонку - все у нее по порядку, где же человеку это вытерпеть!
"Well, everybody does that way, Huck."	- Да ведь и у всех то же самое, Гек!
"Tom, it don't make no difference.	- Том, мне до этого дела нет.
I ain't everybody, and I can't STAND it.	Я не все, мне этого не стерпеть.
It's awful to be tied up so.	Просто как веревками связан.
And grub comes too easy--I don't take no interest in vittles, that way.	И еда уж очень легко достается - этак и есть совсем не интересно.
I got to ask to go a-fishing; I got to ask to go in a-swimming--dern'd if I hain't got to ask to do everything.	Рыбу ловить - спрашивайся, купаться -спрашивайся, куда ни понадобится - везде спрашивайся, черт их дери.
Well, I'd got to talk so nice it wasn't no comfort--I'd got to go up in the attic and rip out awhile, every day, to git a taste in my mouth, or I'd a died, Tom.	А уж ругаться ни-ни, так что даже и разговаривать неохота - приходится лазить на чердак, там отводить душу, а то просто хоть помирай.
The widder wouldn't let me smoke; she wouldn't let me yell, she wouldn't let me gape, nor stretch, nor scratch, before folks--" [Then with a spasm of special irritation and injury]--"And dad fetch it, she prayed all the time!	Курить вдова не позволяет, орать не позволяет, зевать тоже, ни тебе потянуться, ни тебе почесаться, особенно при гостях (тут он выругался с особым чувством и досадой)... и все время молится, прах ее побери!
I never see such a woman!	Я таких еще не видывал!
I HAD to shove, Tom--I just had to.	Только и знай хлопочи да заботься, хлопочи да заботься!
And besides, that school's going to open, and I'd a had to go to it--well, I wouldn't stand THAT, Tom.	Этак и жить вовсе не захочешь! Пришлось удрать, Том, ничего не поделаешь!
Looky here, Tom, being rich ain't what it's cracked up to be.	А тут еще школа скоро откроется, мне бы еще и туда пришлось ходить, - ну, я и не стерпел.
It's just worry and worry, and sweat and sweat, and a-wishing you was dead all the time.	Знаешь, Том, ничего хорошего в этом богатстве нет, напрасно мы так думали.
Now these clothes suits me, and this bar'l suits me, and I ain't ever going to shake 'em any more.	А вот эта одежа как раз по мне, и бочка тоже по мне, теперь я с ними ни за что не расстанусь.