Приключения Тома Сойера (The adventures of Tom Sawer)

These despised themselves, as being the dupes of a wily fraud, a guileful snake in the grass.	Они сами себя презирали за то, что дались в обман хитрому проныре и попались на удочку.
The prize was delivered to Tom with as much effusion as the superintendent could pump up under the circumstances; but it lacked somewhat of the true gush, for the poor fellow's instinct taught him that there was a mystery here that could not well bear the light, perhaps; it was simply preposterous that this boy had warehoused two thousand sheaves of Scriptural wisdom on his premises--a dozen would strain his capacity, without a doubt.	Награда была вручена Тому с такой прочувствованной речью, какую только мог выжать из себя директор при создавшихся обстоятельствах, но в ней недоставало истинного вдохновения, - бедняга чуял, что тут кроется какая-то тайна, которую вряд ли удастся вывести из мрака на свет: просто быть не может, чтобы этот мальчишка собрал целых две тысячи библейских снопов в житницу свою, когда известно, что ему не осилить и двенадцати.
Amy Lawrence was proud and glad, and she tried to make Tom see it in her face--but he wouldn't look.	Эми Лоуренс и гордилась, и радовалась, и старалась, чтобы Том это заметил по ее лицу, но он не глядел на нее.
She wondered; then she was just a grain troubled; next a dim suspicion came and went--came again; she watched; a furtive glance told her worlds--and then her heart broke, and she was jealous, and angry, and the tears came and she hated everybody. Tom most of all (she thought).	Она задумалась; потом слегка огорчилась; потом у нее возникло смутное подозрение - появилось, исчезло и возникло снова; она стала наблюдать; один беглый взгляд сказал ей очень многое - и тут ее поразил удар в самое сердце; от ревности и злобы она чуть не заплакала и возненавидела всех на свете, а больше всех Тома, - так ей казалось.
Tom was introduced to the Judge; but his tongue was tied, his breath would hardly come, his heart quaked--partly because of the awful greatness of the man, but mainly because he was her parent.	Тома представили судье; но язык у него прилип к гортани, сердце усиленно забилось, и он едва дышал - отчасти подавленный грозным величием этого человека, но главным образом тем, что это был ее отец.
He would have liked to fall down and worship him, if it were in the dark.	Он бы с радостью упал перед судьей на колени, если бы в школе было темно.
The Judge put his hand on Tom's head and called him a fine little man, and asked him what his name was.	Судья погладил Тома по голове, назвал его славным мальчиком и спросил, как его зовут.
The boy stammered, gasped, and got it out:	Мальчик раскрыл рот, запнулся и едва выговорил:
"Tom."	- Том.
"Oh, no, not Tom--it is--"	- Нет, не Том, а...
"Thomas."	- Томас.
"Ah, that's it.	- Ну, вот это так.
I thought there was more to it, maybe.	Я так и думал, что оно немножко длиннее.
That's very well.	Очень хорошо.
But you've another one I daresay, and you'll tell it to me, won't you?"	Но у тебя, само собой, есть и фамилия, и ты мне ее, конечно, скажешь?
"Tell the gentleman your other name, Thomas," said Walters, "and say sir.	- Скажи джентльмену, как твоя фамилия, Томас, -вмешался учитель, - и не забывай говорить "сэр".
You mustn't forget your manners."	Веди себя как следует.
"Thomas Sawyer--sir."	- Томас Сойер... сэр.