Приключения Тонино-невидимки

может сделать дворник? Накричит, и только. А я тогда удеру, вот и все. Тебя как звать?

– Тонино.

– А меня Паола. Вот уже неделя, как я здесь живу, а еще никого не знаю. Я живу на

пятом этаже, а ты?

– На втором.

Тонино отвечал нерешительно, словно боясь, что не сможет договорить до конца: ведь с

той минуты, как он стал невидимкой, ему впервые представилась возможность

перекинуться с кем-нибудь парой слов.

– А ты можешь видеть меня? – спросил он неуверенно.

– Еще бы! – рассмеялась Паола. – Ведь я не слепая! Конечно, я тебя вижу. Я увидела, что ты один и ни с кем не играешь. Разве и ты никого здесь не знаешь? Здесь ребята

какие-то неприятные. Проходят мимо и смотрят на меня, как на муравья. Ни разу никто и

словечка не сказал. А девочек здесь совсем нет. Какой странный двор: я ведь, знаешь, здесь единственная девочка! Все остальные – мальчишки. Может быть, у вас такое

правило?

Но Тонино не отвечал: он думал.

"Если Паола видит меня, значит, я перестал быть невидимкой. Значит, я снова такой, как

все. А может, меня видит только она? Почему? Разве может быть так, чтоб меня видела

только Паола, а другие не видели? Нужно это проверить!"

Он в два прыжка очутился рядом со своими старыми приятелями, но ребята,

повернувшись к нему спиной, продолжали разговаривать друг с другом. Огорченный

Тонино вернулся к девочке, которая уселась на краю клумбы.

– Значит, ты мальчик-невидимка? – сказала Паола.

– Увы! – вздохнул Тонино в ответ.

– Отчего ты так говоришь? Ведь это, должно быть, очень интересно. Будь я невидимкой, я бы стала делать все, что взрослые запрещают, и никто не смог бы меня отругать.

– Я больше ничего не хочу делать. Целое утро я был невидимкой, – ответил Тонино. – Я

теперь только хочу стать таким, как все. Хочу вернуться домой, но у меня ничего не

получается. То есть я вернулся, но никто меня не увидел.

– Если они тебя увидят, то отругают за опоздание; уж найдут, за что тебя отругать,

взрослые сто причин выдумают...

– Не может этого быть, да мне это теперь и неважно. Я только поскорей хочу обнять

свою маму.

Паола замолчала, но потом новая мысль забралась ей в голову, прямо под косы.

– Если ты невидимка, как же мне удается тебя видеть?

– Сам не знаю. А ты что думаешь?

– Может, потому, что я всегда одна. Никто со мной не водится, никто со мной не играет, у меня нет друзей. Ребята меня вроде и не замечают, значит, я почти невидимка.

Тонино задумался над этим странным объяснением. Все же у Паолы был дом и была

мама.

– Кто знает, – продолжала Паола и, задумавшись, сама дергала себя за косы, – кто знает, сколько невидимок живет на свете? Но как же узнать про них, раз они невидимки?

Тонино стало не по себе. От такого разговора может голова разболеться: какая-то

девочка с косами вдруг берется рассуждать о таких сложных делах!

"Вот и на самом деле разболелась голова, – подумал Тонино, – но, может, это оттого, что

я не поел".

Глава восьмая, в которой речь пойдет о безумном торговце

Как бы угадав его мысли, Паола спросила:

– А ты обедал?

– Нет.

– Ну и ну! Так ты скоро и впрямь станешь невидимкой: не будешь есть – ноги

протянешь. Разве ты об этом не знаешь?

– Ну и ладно. Где же я могу теперь поесть?

– Пойдем ко мне. Никто тебя не увидит. А я притворюсь, будто проголодалась, и возьму

себе на кухне булочку.

Ты покуда подождешь в прихожей – я там всегда играю в куклы,– а потом спокойненько

поешь.

Словом, все выглядело заманчиво.

Они, перескакивая через ступеньки, поднялись по лестнице. По дороге им повстречалась

синьора, которая сказала: "Здравствуй, Паола!" – а Тонино не мог удержаться от смеха: ведь синьора шла прямо на него.

Паола, к большому удивлению своей мамы, отправилась на кухню и взяла там булочку.

Тонино услышал, как ее мама со смехом сказала:

– Что это ты сегодня так проголодалась?

Покуда Паола делала вид, будто играет в куклы, Тонино с жадностью съел булочку

вместе с куском швейцарского сыра (ну что за странная штука этот швейцарский сыр:

почти весь в дырах, словно и он хочет стать невидимкой!) Эта булочка показалась ему

вкусней всех, которые он когда-либо ел: не прошло и двух секунд, как она исчезла. В ту

самую минуту, когда он доедал последний кусочек, в прихожую вошла мама Паолы.

Тонино прижался к стенке. Но эта предосторожность была напрасной: мама Паолы не

могла его увидеть.

– Что ты здесь делаешь одна? – спросила она у Паолы.

Тонино в ожидании ответа вздрогнул.

– А я здесь не одна, – ответила Паола, подмигнув мальчику, который пристально глядел

на нее, подняв палец ко рту в знак того, что она должна молчать.

– Ты не одна?

– Нет, я здесь со своими куклами. Разве ты не видишь? Вот Элизабета, а вот Мария-

Тереза, а вот черный-черный бедняжка Бонго-Бонго.

Когда Тонино покончил с едой, Паола уселась за столик и стала готовить уроки.

– Хоть ты и будешь скучать, уроки мне все равно нужно приготовить.

– Ты занимайся. Что вам задали?

– Да вот глупая задачка: "Торговец купил 2 347 метров сукна по 45 лир за метр, а

перепродал по цене 177 879 лир за метр. Сколько он заработал?"