Приключения знаменитых первопроходцев. Океания

Орочи подтвердили предположения Лаперуза относительно расположения Сахалина и материка, между которыми лежала небольшая песчаная отмель, где росли в великом множестве водоросли, едва скрытые водой. В этом не было ничего удивительного, так как промеры в проливе показывали, что глубина становится все меньше и меньше по мере того, как фрегаты шли вперед. По последним промерам получалось, что глубина не превышает шести саженей.

Второго августа корабли покинули бухту Де-Кастри и легли на другой курс. Они отправились на юг. Открыв остров Монерон[157] и определив координаты его и пика Лангль[158], моряки обогнули южную оконечность Сахалина, дав ей название мыса Крильон, и прошли в пролив, получивший название пролива Лаперуза. И это было вполне справедливо, так как именно ему принадлежит честь наведения порядка в той неразберихе, что царила в умах географов относительно расположения суши и морей в данном районе. Лаперуз определил координаты этого доселе неизвестного европейцам пролива и окончательно подарил его науке и мореплавателям.

Лаперуз писал, что обитатели мыса Крильон гораздо более красивы, умны и трудолюбивы, чем орочи из бухты Де-Кастри. Но ему показалось, что они гораздо менее гостеприимны и великодушны, чем их более дикие сородичи.

«Местные жители, — писал Лаперуз, — ведут значительную торговлю, чего совершенно не знают орочи. У них есть очень нужный и важный товар, которого нет на берегах Татарского пролива и от которого происходят все их богатства. Товар этот — китовый жир, и добывают они его в большом количестве. Способ добычи, правда, не очень экономичен и рационален: он заключается в том, что китовую тушу разрезают на куски и кладут разлагаться на обращенный к солнцу склон. Вытекающий жир собирают в сосуды из древесной коры или в бурдюки из тюленьей шкуры».

«Буссоль» и «Астролябия» прошли мимо мыса Анива и бухты, носящей то же название и являющейся превосходной якорной стоянкой, подошли к Курилам, прошли между островом Симушир и островами Черных Братьев и назвали пролив, разделяющий эти клочки суши, проливом Будёз, в честь знаменитого корабля капитана Бугенвиля[159].

Как говорится в отчете, 5 сентября моряки увидели берега Камчатки, «чрезвычайно уродливого края, где взгляд с трудом привыкает к виду огромных, вселяющих ужас скал, где уже в начале сентября лежит снег и где, казалось, никогда не бывает никакой растительности».

Через три дня экспедиция достигла Авачинской, или Петропавловской бухты. Астрономы не стали терять времени даром и немедленно приступили к наблюдениям, а естествоиспытатели совершили поход в глубь страны, к вулкану, возвышающемуся в восьми лье от берега моря, и совершили весьма нелегкое восхождение. Тем временем остальные члены экипажа занимались извечными корабельными работами, которые заполняют жизнь моряков, а также охотились и ловили рыбу, с тем чтобы обеспечить себя свежей провизией. К тому же любезный русский губернатор оказал путешественникам очень радушный прием и постарался обеспечить их всеми мыслимыми развлечениями.

«Он пригласил нас, — рассказывает Лаперуз, — на бал, который он дал в честь нашего прибытия и где присутствовали все женщины Петропавловска, как русские, так и камчадалки. Общество было весьма невелико, но, по крайней мере, очень необычно. Тринадцать женщин, разодетых в шелковые платья, сидели на скамьях вдоль стен комнаты, причем десять из них были камчадалки, круглолицые, с маленькими глазками и приплюснутыми носа ми. И русские и камчадалки покрывали головы шелковыми платками, примерно так, как мулатки в наших колониях.

Начали с русских танцев. Сопровождавшая их музыка была очень мелодична, и они напоминали казацкую пляску, исполнявшуюся в Париже несколько лет тому назад. Затем последовали камчадальские танцы; и их можно было сравнить с конвульсиями одержимых у знаменитой могилы Святого Медара[160]. В танцах жителей этой части Азии принимают участие только руки и плечи, а ноги остаются почти неподвижными.

Камчадальские женщины, увлеченные танцами, производят тягостное впечатление на всех присутствующих своими судорожными движениями и ужасными конвульсиями. Оно еще более усиливается от скорбных криков, которые вылетают из груди танцующих и составляют единственную музыку, помогающую им сохранить ритм. Бедняжки так устают от подобных упражнений, что обливаются потом и падают на пол, где долго лежат, не имея сил подняться».

Сей весьма реалистично изображенный бал был прерван прибытием курьера из Охотска. Он принес прекрасные известия, в частности, Лаперуз получил сообщение о производстве его в чин командира эскадры[161].