Прикормленные о бедных

«Он начинает мечтать... Воображение его рисует, как он становится знаменитостью. Будущих произведений своих он представить себе не может, но ему ясно видно, как про него говорят газеты, как в магазинах продают его карточки, с какою завистью глядят ему вслед приятели. Он силится вообразить себя в богатой гостиной, окруженным хорошенькими поклонницами…»[79].

Вот ради богатых гостиных, хорошеньких поклонниц и прочего они и идут в «творчество». О том, что вместо творческого продукта они производят халтуру, мы уже говорили.

К сожалению, творческих сил на что-то большее у наших авторов, по всей видимости, не хватает. Но при этом очень уж хочется им ощущать себя не просто халтурщиками, а кем-то более существенным. Как быть? Для решения подобных вопросов в мелкобуржуазной традиции давно существует надёжный способ: чтобы возвыситься самому, нужно старательно оплёвывать тех, кто находится в худшем социальном положении, негодуя на то, какое они «быдло». И здесь кроется второй источник психопатологических наклонностей наших авторов: ощущая скудость своих творческих сил, они нуждаются в объекте для унижения, чтобы компенсировать чувство собственной неполноценности и возвыситься в глазах своего мещанского окружения и своих собственных. Данный психопатологический феномен детально исследован Эрихом Фроммом [80] и получил название «симбиотическая зависимость».

Кроме того, современный мещанин одержим чувством тотальной конкуренции. Карен Хорни так описывала это психологическое явление:

«Его чувство по отношению к жизни можно сравнить с чувством жокея на скачках, для которого имеет значение только одно — опередил ли он другого. Такое отношение непременно ведет к потере или ослаблению реального интереса к любому делу. Не столь важно содержание того, что он делает, сколько вопрос о том, какой успех, впечатление, престиж будут в результате этого достигнуты»[81].

Без сомнений, «впечатление» и «успех» гораздо важнее «содержания» и для наших авторов. Однако «успех» для таких людей — это морковка перед носом осла, цель, которая никогда не может быть достигнута. Чувство бесконечной погони за успехом неизбежно сопряжено с чувством разочарования, поскольку обгонять всех, всегда и во всём невозможно. Будучи неспособным получить удовлетворение от собственных побед, такой человек всегда будет радоваться чужим поражениям. Поэтому наши авторы так любят изображать представителей «низов» общества в униженном и деградирующем состоянии. Вид чужого несчастья втайне всегда греет сердце мещанина-индивидуалиста. И это третий источник патологических наклонностей наших авторов.

При этом следует помнить, что нашим обществом пока ещё не поощряется прямое и непосредственное проявление кем-либо своих извращённых наклонностей, того, кто будет поступать подобным образом, ждёт неизбежная маргинализация. Но стоит только назвать какое-нибудь непотребство «творческим актом», как это сразу же всё меняет. Вот и для наших режиссёров кинематограф выступает как удобный инструмент для косвенной реализации своих патологических влечений. А поскольку они реализуют их не напрямую, а посредством своего «творческого» продукта, то это даёт им прекрасную возможность прикрываться различными красивыми фразами.

Но сколько бы господа звягинцевы и им подобные не говорили о своём беспредельном гуманизме:

«Для меня этот фильм как раз обращен к самому простому человеку, к идее о том, что нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь. Ничего — ни государство, ни лозунги, ни президенты, ничего. Человек это есть главная ценность»[82].

их преданный зритель, то есть такой же сытый жлоб, как они, всегда сможет разглядеть истинный посыл их произведений и сделать «правильные» выводы:

«Более точного диагноза и стране, и человеку как антропологическому ничтожеству, я давно не видела»[83].