Прикормленные о бедных

Действительно, кроме коренного москвича Твердовского, прочие из рассматриваемых режиссёров являются выходцами из провинции. И всячески афишировать опыт своей молодости в данном случае для них оказывается очень выгодно. Но не стоит обольщаться насчёт того, что «знание материала» авторами-«провинциалами» гарантирует, что их фильмы дадут нам достоверную картину провинциальной жизни.

Рассмотрим поближе наших «провинциалов».

На хулиганских улицах Нижнего Новгорода вырос режиссёр Велединский, в Новосибирске провёл свою молодость режиссёр Звягинцев. Получив образование в Москве, оба они там и «осели», и к моменту съёмок рассматриваемых фильмов уже успели прожить там значительную (в случае Звягинцева — бóльшую) часть своей жизни. Кроме того, «родные пенаты» они покинули ещё в советское время, а это значит, что их «знание» провинции относится к провинции другой, уже не существующей страны. Занявшись кино, они в итоге смогли существенно подняться над своим прежним материальным и социальным положением. И поднявшись до этого нового уровня, они, конечно же, ни в коем случае не хотели бы опускаться обратно. Ярким свидетельством здесь является сон, рассказанный Велединским:

«…Раньше я работал инженером, и вот мне снится, что я снова стою у доски для черчения, — черчу, и у меня нет ластика. И я иду по отделу, 120 человек, я у каждого спрашиваю ластик, а все только посмеиваются: “А, не получилось в кино-то, вернулся”. Вот такой сон два-три раза в месяц…»[30].

Обратно в инженеры?! Жуть! И потому, что «прошлая жизнь» в провинции для них представляется страшным сном, из которого им, слава богу, удалось вырваться, изображают они её соответствующим образом: с полным презрением. С презрением, подобным тому, которое испытывает к своим собратьям крестьянин, сумевший выбиться из батрака в лакеи. Видимо, этим и объясняется то, что ни Звягинцев, ни Велединский в своих интервью ни слова не говорят о специфических проблемах российской провинции, предпочитая этому туманные «философствования» и разговоры о себе любимых.

Твердовский, сын кинорежиссёра, вошедший в привилегированную прослойку с рождения, возможно, испытывает к «нижестоящим» презрение несколько иного оттенка, но сути это не меняет.

Конкретные примеры того, что авторы относятся к изображаемым «простым людям» именно так, мы увидим при разборе фильмов.

Но как же коммерческий успех фильма? Неужели авторы не боятся, что с таким их отношением зритель не пойдёт в кинотеатры в массовом порядке, и фильм провалятся в прокате? Нет, не боятся.

Фильмы действительно проваливаются. Из всех рассматриваемых картин заработать в прокате смог только «Географ» Велединского. А вот фильм «Класс коррекции» при бюджете 35 000 000 рублей [31] собрал лишь 6 021 365 рублей [32], «Левиафан» с бюджетом в 220 000 000 [33] рублей смог собрать только 92 515 304 рублей [34].

Получается, что даже разрекламированный «Левиафан» с точки зрения проката оказался убыточным проектом, не отработав даже и половины вложенных в него средств. На чём же в таком случае зарабатывают авторы? Ответ находим в комментариях непосредственных участников киноиндустрии:

«Невозвратные (чаще всего полученные от государства или непрофессиональных инвесторов) деньги развращают продюсеров, которые уже особо не заинтересованы в успехе фильма, так как получили свое на стадии производства…»[35].

«…Кроме того, за рубежом гораздо меньше проблем с, мягко говоря, нецелевым использованием бюджетов фильмов и низкоэффективным менеджментом. А грубо говоря — с воровством и раздолбайством»[36].

«У нас в кино зарабатывают не на прокате, а на производстве … И никому не нужен фильм после того, как его сделают»[37].

Из всего сказанного следует один простой вывод: авторы не испытывают никакой материальной заинтересованности в непосредственном внимании зрителя. Именно поэтому они могут себе позволить хоть тоннами лить помои на головы провинциальной бедноты, а критики всё оправдают: им за это деньги платят, на претензии же зрителей всегда можно ответить в духе «нечего на зеркало пенять».