Прикосновенье ветра

Когда мне было сорок лет, я говорил себе: вот теперь-то я начну писать. Потом то же самое я говорил себе и в пятьдесят и в шестьдесят лет. И все не мог начать, потому что нужно было переводить все, что мне попадется, чтобы кормить шесть ртов. И когда, изнемогший, задыхающийся, я дожил до семидесяти и у меня есть наконец немного свободного времени, я не в состоянии делать что-либо другое, кроме того, что я делал до сих пор, — переводить.

И дело тут не в «знании»: знание относится к прошедшему, а для будущего нужна вера. Вот ее-то мне недостает.

Увы, не нужно записывать мысли, которые приходят мне в голову; и те, что я несу много лет, я не в состоянии записать, да уже и перестал верить в их ценность. Вместе со мной, мне кажется, постарели и они.

Я послушался Вас и отказался от всех прозаических переводов. Это было необходимо и в связи с состоянием моего зрения, которое продолжает ухудшаться. Работаю с моим другом Муратовым только над нашей антологией испанской поэзии. Не могу сказать, что делаю это всегда с охотой, и не сознаю ясно, что получается из нашей работы, но работать нужно: переводы дают мне единственный доход, кроме пенсии.

Плохо то, что тянут с их печатанием и иногда ставят меня в очень трудное положение.

Может быть, Вам интересно знать, как мы пережили землетрясение? Это трудно рассказать; скажу только, что оно действительно нас потрясло. С тех пор мир как будто изменился. Каждое место кажется нам ненадежным и каждое движение подозрительным. Мы не можем спокойно смотреть на развевающиеся по ветру простыни.

Я читал Ваши переводы в антологии «Поэзия Югославии». Очень мне понравились. Я не чувствую потребности читать оригиналы. Ах, почему Вы не соглашаетесь напечатать Ваши собственные стихи? Ведь у Вас-то есть написанные.

Извините за это письмо, полное жалоб. Хотел бы написать Вам другое, но когда? Я и без того задержался с ответом.

С самыми хорошими чувствами к Вам и с желанием написать что-то более радостное.

Ваш Ат[анас] Далчев.

9.IV.77

СТИХИ АТАНАСА ДАЛЧЕВА В переводе Марии Петровых

Поэт

Падают минуты монотонно.
Ты не спишь, и слух твой напряжен —
слышишь старого комода стоны
и бормочущий далекий сон.

Вдоль шоссе автомобиль пронесся,

темноте ночной наперерез;
фарами сверкая, в окна бросил
тень дороги и пропал, исчез.

Этот быстрый свет привел в движенье

комнату твою и вместе с ней
все, что дожидалось воплощенья,
все, о чем молчал ты столько дней.

Миг единственный!.. В ночном бесшумье

свет зажжен, и ты всю ночь готов
пожинать посев глухих раздумий
и следить за прорастаньем слов.

И скитальцам, что в пути устали

и домой бредут уже с трудом,
засияет из далекой дали
свет в окне твоем.

1934

Окно

Больница

Эти белые своды палат городской больницы,
где, притиснувшись к стенам вплотную, кровати стоят.
На подушках — усталые лица, бескровные лица
темно-желтого цвета, такого, как зимний закат.

Эти черные руки поверх белизны одеяла,

будто черные ветви на зимнем застывшем снегу,
эти руки сухие и горечь улыбки усталой,
этот взгляд, что, быть может, уже на другом берегу.

Тишина, полумрак и уныние пыльных Окон

в черных точках мушиных и в грязных подтеках дождя;
звон часов на стене, будто в этом безмолвье глубоком
приближается смерть, равнодушно к дверям подходя.

1923

Окно