Прикосновение

Майкл Питер Морган, двадцать два года. Только что поступил на экономический факультет, чтобы работать над диссертацией. К тому времени успел закончить Гарвард. Родители уже умерли, оставив ему приличное наследство. Неуклюжий юнец с непослушными черными волосами, густыми бровями и плечами, норовившими распрямиться, только когда он ловил на себе чужие взгляды. Поначалу я отмела его кандидатуру. Но стоило присмотреться повнимательнее, и стало понятно, что из этого гадкого утенка с годами вырастет прекрасный лебедь в виде симпатичного молодого человека.

И как только Янус внедрилась в его тело, как надевают специально нагретый халат после холодного душа, мое предвидение полностью подтвердилось. Плечи распрямились, голова приобрела горделивую посадку, колени больше не подгибались, и когда Янус разделась перед зеркалом, она – а теперь он – ударила себя в грудь и издала новое восклицание:

– Ух ты! А я, похоже, люблю заглядывать в спортзал!

– В Гарварде ты занимался тхэквондо.

– Да, это заметно, – с восторгом сказала она, поворачиваясь перед зеркалом то так, то эдак. Потом подняла руки и напрягла мускулатуру, аж пискнув от удовольствия.

– Сколько времени нужно, чтобы отпустить бороду? Как считаешь, мне пойдет борода?

– Морган и так бреется раз в четыре дня, причем не слишком тщательно.

– Нет, нужна настоящая борода. Добавит мужественности. Сколько у меня на счету в банке?

– Пятьдесят тысяч долларов.

– А чем я занимаюсь?

– Ты собираешься начать работу над диссертацией.

– Я, стало быть, обладаю высоким образовательным уровнем?

– Очень высоким.

– А диссертация на интересную тему?

– Нет, – признала я. – Видишь ли… Для этих целей так даже лучше.

– Отлично. Я вообще обойдусь без ученой степени. Лучше скажи – мне самому плохо видно, – у меня красивая попка?

Я посмотрела на его задницу.

– Даже очень.

Он громко шлепнул себя ладонью по ягодице, а потом стал ощупывать бедра, живот, грудь.

– Черт! Вот только с тхэквондо могут возникнуть проблемы, верно?

– Будешь всем говорить, что давно не практиковался. Я посчитала, что ты даже сможешь извлечь из этого пользу.

– Вообще-то так и будет, хотя я всегда предпочитал быть парнем попроще. – Его взгляд прошелся по гостиной Моргана и задержался на гардеробе. Открыв дверцы, Янус скривился, но потом улыбка вернулась на его лицо. – Что ж, завтра же придется отправиться по магазинам.

– Ну, так ты берешь его? – спросила я, с трудом сдерживая нетерпение.

В ответ на мой вопрос сначала раздался театральный вздох, но потом он с радостной ухмылкой закивал:

– Только один вопрос. Как думаешь, мужику можно носить желтое?

Янус была Майклом Питером Морганом в течение тридцати лет. Он женился. Завел детей. Жил припеваючи и, насколько мне известно, ни разу не прыгнул в сторону. Подобную роскошь сможет вам обеспечить только «агент по недвижимости». Причем эта роскошь заключается в том, чтобы годами ссориться по пустякам с женой, волноваться из-за удорожания ипотеки и ходить к врачу, когда врастает ноготь на большом пальце. Это роскошь иметь друзей, любящих тебя за твои слова и мысли, роскошь наград, полученных за собственные упорные труды. Это имя, это личность, которую с годами ты действительно начинаешь считать своей единственной и неповторимой. Жизнь почти в ее реальном виде.

Право, не знаю, как бы сложилась судьба настоящего Моргана, если бы мы дали ему шанс. Вопрос «А что, если бы?» не должен излишне заботить «агента по недвижимости». Главное: тебе нравится то, что ты видишь?

Глава 51

Не знаю, сколько они потратили времени, чтобы добраться до дома у станции метро «Ратхаус Штеглиц». И обнаружили, что Натана Койла там никогда не было.

Юджин, снова облачившись в полный костюм противохимической защиты, вошел в комнату, потом сразу же в другую – то есть в мою стеклянную клетку, не вымолвив ни слова. Он приблизился ко мне, отвел правую руку к левому плечу и что было сил ударил меня по лицу тыльной стороной ладони.

Получилась скорее пощечина, чем настоящий удар, но шок сотряс меня от макушки до кончиков пальцев ног.

– Где Натан? – спросил он.

Я помотала головой. Он ударил меня еще раз.

– Где Натан? – И снова: – Где Натан?

На четвертом ударе его рука сложилась в кулак, и кресло опрокинулось набок. Мой череп стукнулся о жесткий пол так, что из нижней челюсти выпал зуб, и я подумала: «Кому-то этот зуб еще дорого обойдется», – отметив про себя, как затрещало дерево кресла при падении.

Устав избивать меня руками, он пустил в ход носки ботинок, и, когда в третий раз ударил меня по почкам, внутри у меня что-то лопнуло. Ощущение возникло примерно такое же, какое бывает, если вскрывается волдырь на натертой ноге. Какая-то теплая жидкость разлилась по моим внутренностям в тех местах, куда попадать ей было не положено.