Прикосновение

Янус, естественно, ничего вокруг себя не замечала. К чему оглядываться по сторонам, если ни о чем не подозреваешь? Взрыв смеха за столиком Янус означал, что только что был рассказан особенно пикантный анекдот, а только что принесенная бутылка бургундского своим вкусом и ценой только усилила веселье, облегчила понимание юмора. Я положила на стол двадцать евро, взяла свою трость, сумочку и медленно пошла по залу ресторана. Какое-то время тому назад это тело перенесло операцию на правом бедре, а потому теперь вес позвоночника создавал постоянное болевое ощущение и причинял дискомфорт.

За дверью ресторана я сразу заметила синий микроавтобус, припаркованный у противоположной стороны улицы в неположенном для стоянки месте. Потом увидела еще одного типа в рубашке с длинными рукавами и в низко надвинутой на лоб шляпе, который курил третью сигарету подряд, прислонившись к фонарному столбу. Последними я разглядела двоих мужчин, пристроившихся за каменной балюстрадой на крыше соседнего дома, тоже закутанных как в мороз. Их темные силуэты были хорошо различимы на фоне закатного неба.

Я прошла, прихрамывая, еще несколько ярдов, прежде чем натолкнулась на проходившего мимо бизнесмена с портфелем, тронула его за руку и прыгнула, но тут же повернулась, чтобы подхватить стоявшую рядом пожилую матрону, которую заметно качнуло, не дав ей упасть, и пробормотала:

– С вами все в порядке, мадам?

Кто после этого скажет, что в мире не осталось истинно галантных мужчин?

В гораздо более удобном теле я дважды обошла квартал, оба раза проверяя, как идут дела у Янус в бистро, а потом нашла именно того, кто был мне сейчас очень нужен. Женщину из дорожной полиции лет тридцати, выглядевшую уроженкой Камбоджи или Лаоса, с навеки угрюмо опущенными уголками рта.

Теперь я Дорис Тью, офицер, следящий за правилами парковки автомобилей. У меня слегка вывихнуто правое плечо, и мне не помешали бы очки, но оперативно найти другого дорожного полицейского даже в Париже не так-то легко. Пришлось довольствоваться тем, что попалось.

Прищурившись, чтобы сфокусировать зрение, я снова дошла до ресторана, где Янус как раз заказала для всех крем-брюле, запустив руку под юбку соседки по столу.

Перейдя улицу, я подошла к синему микроавтобусу с тонированными стеклами и выключенными габаритными огнями и постучала в окно.

Быть может, мне показалось, но изнутри до меня донеслось нечто похожее на грязное ругательство. Стекло опустилось. Из глубокой тени на меня посмотрело чье-то лицо. Волосы на голове стояли торчком, потому что срочно пришлось снимать вязаную маску с прорезями для глаз. Длинные перчатки, подоткнутые под рукава, брюки, заправленные в носки, пистолет, оставшийся в кармане пиджака – прятать его не было времени. Да, он, несомненно, был из «Водолея». Он мог владеть всеми боевыми искусствами, но вот парковать машину правильно не научился.

– Здесь стоять запрещено, – выпалила я резко и быстро по-французски. – Даже останавливаться. С понедельника по пятницу с шести до десяти вечера!

– У нас срочная доставка груза, – сказал он, а кресло у него за спиной лишь чуть скрипнуло, потому что притаившийся там убийца старался даже не дышать.

– Остановка запрещена, – еще резче повторила я. – Мне придется выписать штраф. Ваши права, пожалуйста!

У него отвисла челюсть. Но я была Дорис Тью, непреклонная при исполнении обязанностей. Хотя меня так и распирало от смеха.

– Права! – потребовала я, просовывая руку ему чуть ли не под нос.

И что оставалось делать несчастному агенту под прикрытием? Застрелить назойливую бабу из дорожной полиции средь бела дня? Он протянул мне свои права.

Я достала из кармана шариковую ручку и записала откровенно фальшивые данные документа в специальный блокнот Дорис Тью, держа его так, чтобы не дать заметить вопиющую разницу в почерках – моего и того, которым были сделаны более ранние заметки.

– Сто двадцать евро, – пролаяла я, протягивая ему квитанцию. – Восемьдесят, если уплатите в течение двух недель.

– А могу я заплатить прямо на месте?

Но ведь я – живое воплощение бюрократии, стоящей на страже интересов законопослушных парижан.

– Нет! И вам придется уехать отсюда!

– Но вы же меня уже оштрафовали!

– Уезжайте! – Я уже почти кричала на него. – Или я вызову обычную полицию.

Я отстаиваю правила парковки. И гнев мой страшен. Он уехал.

Микроавтобус убрался от края тротуара, а я вразвалочку пошла дальше. За углом я нырнула в ближайший открытый магазин и схватила за руку первого попавшегося человека. Я обнаружила, что мое лицо теперь все в прыщах, а особенно болезненный торчит над левой бровью, но выбирать уже не приходилось – каждая секунда была дорога, и я вернулась туда, откуда явилась.

Я вошла в ресторан, где всего несколько минут назад солидная пожилая дама в бриллиантах поедала устриц под аппетитным соусом, направилась к столику Янус и воскликнула:

– Мсье Петрэн! Морган умер!

Янус, державший ногу соседки тесно прижатой к своему бедру, вскинул взгляд, в котором недоумение боролось с раздражением, но потом профессионализм призрака окончательно проснулся в нем.