Прикосновение хаоса

Овца ответила еще одним громким криком, и хотя ее дыхание было отвратительным, оно не шло ни в какое сравнение с тем, что наполняло воздух острова. Это было нечто гораздо, гораздо худшее. Это был запах, который сохранялся в памяти даже после того, как давно выветрился.

Это был запах смерти.

Страх скрутил желудок Диониса. Возможно, запах исходил от разлагающегося офиотавра, но даже он понимал, что принимает желаемое за действительное. Здесь произошло что-то еще.

Что-то ужасное.

Он посмотрел на овцу, которая все еще стояла неподалеку. Животное громко заблеяло, прежде чем повернуться и пойти в чащу леса, будто приглашая его следовать за собой. Хотя он не думал, что ему понадобится сопровождение, чтобы вернуться в пещеру циклопа, идти вслед за живым существом было даже утешительно. Они пробирались через густые заросли и по скалистому склону горы. Все это время запах гнили становился все сильнее и сильнее.

Дионис никогда не задумывался о силе запаха, но это было все равно что наткнуться на твердую стену, и как бы сильно он на нее ни давил, она так и не сдвинулась с места. Она просто висела в воздухе, пропитывая его одежду и жаля в носу.

К тому времени, как они добрались до входа в пещеру циклопа, у него слезились глаза, из носа текло, и он думал, что в любой момент его вырвет.

Но он нашел источник запаха. Внутри лежал и разлагался не только офиотавр.

Циклоп тоже.

Полифем.

Его тело возвышалось, как гора у того источника, который Дионис превратил в вино. Он нерешительно приблизился, прикрыв нос рукой, хотя это не могло остановить запах, задаваясь вопросом, что же случилось с этим гигантом. С виду могло показаться, что он просто выпил лишнего и отключился, но когда Дионис обошел его, то обнаружил, что его глаз проткнут копьем.

Циклоп был убит.

Дионис вглядывался в темноту, гадая, кто же совершил нападение, хотя кто бы это ни был, они уже давно ушли. Возможно, старик, который попросил его совершить казнь, последовал за ним и довершил начатое. Как бы то ни было, он подумал о том, какое проклятие постигнет человека, который оставил его непогребенным.

Дионис прошел мимо циклопа и углубился в пещеру, задыхаясь от запаха смерти, пока не наткнулся на останки Булли.

Он постоял в скорбном молчании, думая о том, как это существо защитило Ариадну. Хотя он был созданием с телом змеи и головой быка, он был безобидным существом, скорее напуганным, чем склонным к насилию.

И все же мойры уготовили ему ужасную участь. Но такова была их природа: жестокость.

Дионис опустился на колени и начал копать, используя острый камень, чтобы выкопать яму рядом с телом Булли. Когда яма стала достаточно глубокой, он взял существо за рога, надеясь затащить в нее сразу все его тело, но оно было настолько разложившимся, что упала только половина, и Дионису пришлось столкнуть ногой то, что осталось.

Это было ужасно, и запах ни на секунду не ослабевал.

Закончив, он присыпал существо землей, выбежал из пещеры, и его тут же вырвало. Когда Дионис наклонился, упершись руками в колени, что-то ударило его сзади, ему показалось, что его голова вот-вот взорвется, и он потерял сознание. Снова.

Глава XXIX. Персефона

Персефона сидела в своем любимом кресле в библиотеке. В камине пылал огонь, а Цербер, Тифон и Ортрус спали рядом, пока она читала – или пыталась читать. Несмотря на умиротворение вечера, она не могла отделаться от мысли, что происходит что-то плохое. Это чувство расцвело у нее в груди и поднялось к горлу, усиливаясь с каждой секундой.

Что-то мокрое шлепнулось ей на ногу.

Сначала она не обратила на это внимания, думая, что ей показалось, но потом почувствовала еще одно влажное прикосновение.

Она отложила книгу, ожидая увидеть Ортруса, пускающего слюни, но это было не так. Все собаки по-прежнему спали перед камином.

Персефона нахмурилась, а затем почувствовала еще одну каплю, на этот раз на лице. Она вытерла щеку и заметила, что ее пальцы испачканы кровью.

Странно, – подумала она.

Когда упала еще одна капля, она подняла глаза и похолодела – потолок был пропитан красным, и она поняла, что это кровь. Кровь собиралась в лужицы и тяжелыми каплями падала на пол и скользила по стенам.

Сердце Персефоны бешено заколотилось. Ее охватила паника. Она вскочила на ноги, но, проснувшись, обнаружила, что лежит в постели рядом с Аидом. Крови не было, только холодный шелк их постельного белья.

Персефона вздохнула и, откинув одеяло, выскользнула из постели. Несмотря на огонь в камине, воздух был прохладным, и она задрожала, чувствуя, как покрывается мурашками. Она подошла к бару Аида и налила себе стакан виски, но как только поднесла его к губам, в темноте раздался его голос:

– Что ты делаешь?

Персефона обернулась и увидела, что Аид стоит рядом. От его кожи исходило тепло, и она захотела этого тепла. Прильнув к нему, она посмотрела ему в глаза.

– Пытаюсь прогнать тьму, – сказала она.

– Ты только подпитаешь ее, – сказал Аид, забирая стакан.

Она ожидала, что он осушит его, но он этого не сделал. Он отставил бокал в сторону, не сводя с нее глаз.