Прикосновение хаоса

– Черт. – Аид выругался себе под нос и на мгновение запрокинул голову, сосредоточившись на тепле ее рта, на прикосновениях языка, на ощущении ее руки, обхватившей его плоть. Каким-то образом, хотя Персефона владела только этой частью его тела, ей удалось проникнуть во все его существо.

Его пальцы вцепились ей в волосы, и она позволила ему выскользнуть из ее рта, все еще крепко сжимая его, глядя на него своими глазами, затуманенными чем-то знакомым – в них были горе, гнев и жестокость, – и в это мгновение он подумал, пустили бы они корни в ее душе, если бы они никогда не встретились.

– Мне нравится твой рот, моя царица, особенно когда он ласкает мой член, – сказал Аид, проводя большим пальцем по ее нижней губе.

– Я жду твоего ответа, мой царь, – сказала Персефона. – За что ты будешь сражаться на поле боя?

Он изучал ее, прекрасно осознавая, что его тяжелый член все еще между ними, влажный от ее рта и ноющий от нетерпения.

– Ты спрашиваешь, потому что не знаешь или потому что хочешь услышать это от меня?

– Не имеет значения, – сказала Персефона. – Я отдала тебе приказ.

– О, это важно, любовь моя, – сказал Аид. Его рука скользнула к ее шее, и она еще сильнее запрокинула голову. – Если первое, то мне придется напомнить тебе о своей преданности, но предупреждаю – это будет не слишком нежно.

Сегодня вечером у него едва хватало сил себя сдерживать, и она знала это. Она чувствовала это так же остро, как и он чувствовал бурю ее эмоций.

– Я не просила о снисхождении, мой царь, – сказала Персефона. – Ты обещал трахнуть меня.

Он бы рассмеялся, но не над ней, а лишь не веря, что все это происходит на самом деле, – если бы от ее слов у него не зазвенело в ушах, а кровь не прилила прямо к головке члена.

Его губы накрыли ее рот, и он перевернул ее на спину, целуя зубами и языком, безжалостно завладевая ею всей сразу. Его рука все еще сжимала ее горло, когда он прижал свой член к ее обнаженной плоти. Трение было чертовски приятным, но оно не могло облегчить боль от его потребности, особенно учитывая то, как она сейчас извивалась под ним.

Аид отпустил ее и соскользнул с кровати, чтобы снять с себя одежду. Ему понравилось, как она приподнялась на локтях, чтобы смотреть на него, ее груди налились тяжестью, соски заострились и порозовели, ноги были раздвинуты.

Он обхватил руками ее колени и потянул к краю кровати, склонился над ней, жадно накрыл ее рот, поцеловал между грудей, поцеловал ее живот, а затем опустился на колени между ее бедер, где его губы и язык ласкали ее нежную кожу, отступая, когда он подходил слишком близко к ее лону, наслаждаясь тем, как ее румянец становился темнее, а клитор набухал под его прикосновениями.

– Аид, – простонала Персефона сквозь зубы, упираясь пятками ему в плечи.

Он усмехнулся, проведя носом по внутренней стороне ее бедра. Ее нетерпение было ощутимым, ее тело было возбуждено так сильно, что он подумал, не взорвется ли она в тот же самый момент, когда его губы в очередной раз коснутся ее.

Она пристально посмотрела на него, и он выдержал ее взгляд, его губы скользнули по ее разгоряченной плоти.

– Я не обещал снисхождения, – напомнил Аид.

Он заметил, как ее кожа покрылась мурашками от его дыхания.

– Нет, – сказала она. – Но я помню, как ты дразнил меня на поле боя.

Он не узнал собственного смеха, сорвавшегося с его губ.

– О, дорогая, я никогда не позволю тебе забыть об этом.

Его объятия усилились, когда он прильнул к ее клитору. При первом прикосновении его языка Персефона вздохнула. Звук прошел сквозь него прямо к головке члена, который касался прохладного шелка простыней. От этого гул в его голове стал громче, а желание разгорелось еще сильнее.

Черт.

Несмотря на ее нетерпение, он начал медленно. Даже если она и не осознавала этого, он был в ее власти. Каждый глубокий стон, каждый сдавленный вздох побуждали его продолжать двигать языком. Когда он взял ее клитор в рот, сжимая и посасывая, его пальцы скользнули внутрь нее.

Дьявол. Она была такой влажной, что на ощупь напоминала шелк. Он не мог дождаться, когда почувствует это на своем ноющем члене.

Аид засунул в нее пальцы и не отрывал рта от клитора, задавая безжалостный темп. Она извивалась под ним и, казалось, разрывалась между желанием прижаться к его лицу и отступить, одновременно отчаявшаяся и ошеломленная наслаждением. Он удерживал ее, наращивая темп. Он чувствовал, как она поднимается навстречу освобождению, напрягаясь и расслабляясь, пока ее мышцы, наконец, не сдались и не наступил оргазм.

Он продолжал давить на ее клитор, и каждое движение его языка вырывало хриплый вскрик из ее открытого рта. Когда Персефона, наконец, расслабилась, он отпустил ее и поднялся на ноги, забрался в постель и скользнул между ее ног.

Он погладил головку своей набухшей плоти о ее скользкий жар.

– Аид, пожалуйста, – простонала она, пытаясь придвинуться ближе.

– Ты помнишь, что я сказал? – спросил он.