Прикосновение (Пьесы)

Э н в е р. Но когда я приехал сюда и увидел, кто стал ее мужем, я понял, что она предала не только меня, но и наше детство, наши мечты, наши книги, нашу школу, наших друзей…

А л и (выпив). Хор-рош пиво!

Р а г и м о в. Какие все же подлецы бывают на свете!

Д а ш д а м и р о в (усмехается). Ты хочешь сказать, что фотография была фальшивая?

Р а г и м о в. Нет… Но если бы ты знал, как это получилось… Невероятная история. Через два или три месяца после моего назначения туда, когда я попытался навести порядок в районе, меня попросили поехать в один отдаленный колхоз. Целый день мы осматривали его, а к вечеру пошли пешком на птицеферму. Там надо было перебраться через ручей, и оказалось, что все, кроме меня, в сапогах, один я в туфлях. Меня начали хором уверять, что я могу простудиться, если полезу в воду, — дело было осенью. А тут, как назло, какой-то здоровый парень вызвался перенести меня через ручей. Я, конечно, отказался… Все принялись меня уговаривать, и в конце концов, чтобы не задерживать всех, мне пришлось согласиться… Только полезли в воду, слышу: «чик» — председатель райпотребсоюза фотоаппаратом щелкнул. «На память, говорит, на добрую память о совместной работе». А председатель колхоза, — хороший парень был, умер недавно, — подошел ко мне, говорит: «Не нравится мне, что он вас сфотографировал, подлый он человек». Да я и сам почувствовал, что совершил ошибку. И даже удивился, когда эта фотография потом так нигде и не всплыла…

Д а ш д а м и р о в. Жаль, я не сохранил ее тебе на память.

Р а г и м о в. Какие все же подлецы бывают на свете! Этот тип сейчас в Баку работает и очень ласково со мной здоровается… Поверь, все было так, как я сейчас тебе рассказал.

Д а ш д а м и р о в. Это не имело значения ни тогда, ни сейчас. В деле лежала фотография, которой было достаточно, чтобы решить твою судьбу, а как она появилась, никого не интересовало. И я рисковал шкурой, когда ее уничтожил…

Р а г и м о в. Спасибо, Габиб!

Д а ш д а м и р о в (сухо). Не за что.

М а н с у р (Энверу). А ты не можешь предположить, что они любят друг друга?

Э н в е р (возмущенно). О чем ты говоришь?! Ты видел, как он с ней обращается?

А л и. Она его не боится. Все боятся его, а она нет…

Р а г и м о в. Ты так и не женился после смерти Тамары?

Д а ш д а м и р о в. Нет.

Р а г и м о в. А как сын? Ты доволен сыном?

Д а ш д а м и р о в. Нет.

Р а г и м о в. Сколько ему лет? Он, по-моему, ровесник моему Октаю…

Д а ш д а м и р о в. Двадцать семь лет моему сыну. (Сухо.) У тебя еще есть вопросы?

Э н в е р. Рано или поздно они разведутся, она не сможет с ним жить.

Р а г и м о в. Габиб, ты должен меня понять. Я всю жизнь старался быть честным человеком и перед собой, и перед людьми. Если бы правда сейчас была на твоей стороне, я бы голову за тебя положил, но…

Д а ш д а м и р о в (перебивает его). Ладно, хватит. Надоели мне эти разговоры. Какая мне разница, что бы ты сделал, если бы я был прав. Мне нужна твоя помощь, и ты мне помочь должен. Я же не выяснял тогда, прав ты был или нет…

Р а г и м о в. Я добьюсь для тебя самой высокой пенсии.

Д а ш д а м и р о в (иронически). Спасибо.

М а н с у р. Может быть… Но, по-моему, они все же любят друг друга.

Р а г и м о в. Пойми, Габиб, если ты не уйдешь с работы, эти люди перестанут верить в справедливость.

Д а ш д а м и р о в. Какие люди?

Р а г и м о в. Те, которые работают с тобой в техникуме.

Д а ш д а м и р о в. Какое тебе дело до этих людей? Вот не думал, что ты такой демагог.

Р а г и м о в. Я звонил председателю вашего Комитета — он сказал, что они были у него и умоляли избавить от тебя.

Д а ш д а м и р о в. Сволочи.

Э н в е р (убежденно). Они разведутся, но будет поздно.

Р а г и м о в. Он не откажет мне, если я попрошу его… он так и сказал. Но ему перед людьми неудобно, перед коллективом техникума.

Д а ш д а м и р о в. А передо мной ему удобно?! Он не думает о том, что рано или поздно и для него такой день настанет? Он что, считает, что вечно будет занимать свое кресло? Если он не поможет мне сегодня, то кто поможет ему, когда настанет его день? Неужели вы этого не понимаете?

Р а г и м о в. А что он скажет твоим сослуживцам?

Д а ш д а м и р о в (жестко). Ничего. Ничего не надо говорить им. Они сами все поймут. И замолчат. Если дать им сейчас по башке, они надолго притихнут. Люди любят дисциплину. Разве бы они полезли наверх с жалобами, если бы была дисциплина?! Они же не делали таких вещей раньше! Это мы сами их распустили. Чуть что — наверх лезут, не о работе думают, а о своих правах, каждый считает себя руководителем… Нет, так работать нельзя, так ни о каком движении вперед и думать нечего. Только железная дисциплина может обеспечить нам продвижение к цели! Если сейчас вкрутить мозги этим учителям, то они надолго успокоятся. Поверь мне!

А л и. Хор-рош пиво!

Р а г и м о в. Вот этого-то я и боюсь!

Д а ш д а м и р о в. Я тебя не понимаю…

Р а г и м о в. Ты меня не поймешь… Прошу, не обижайся на меня…