Прикосновение (Пьесы)

А д а л а т. Понимаю.

А н д р е й. Молодец. Мен сени севирэм… (Смеется.)

Адалат опять смотрит в бинокль.

А у тебя есть кто-нибудь в Алма-Ате?

А д а л а т. Нет.

А н д р е й. Если бы ты пошла за меня, я бы поехал с тобой в Алма-Ату. Мне без разницы, что Алма-Ата, что Баку, лишь бы люди хорошие были. Возьмешь меня в Алма-Ату?

Адалат молчит.

Ну, что молчишь? Возьмешь? Ну, скажи! (Встает, чтобы увидеть лицо Адалат.) Ну, чего ты молчишь? Надоел я тебе своей болтовней?

Адалат отрицательно качает головой.

А ты скажи — я сразу замолчу. Мне мать всегда говорит: «Эх, Андрюша, посадят тебя когда-нибудь за твой длинный язык». Я с милицией любил права качать. Если где скандал, то я тут как тут. Меня все милиционеры в Баку знали. (Пауза.) А у тебя кто есть? Отец? Мать? Брат?

А д а л а т. Мать и брат. Отец погиб.

А н д р е й. Понятно. Брат больше или меньше тебя?

А д а л а т. Меньше.

А н д р е й. Это хорошо… Карлуша, брат мой, всегда говорил: в жены надо брать сироту, чтобы родители ее жить не мешали. У меня тоже отца нет. Поэтому я с детства на все руки мастер. Вот возьмешь меня в Алма-Ату, я дом красивый построю из камня или деревянный, какой материал будет, такой и построю. Стены разрисую, кухню кафелем обложу, таметом застелю. И заживем. (Смеется, — непонятно, шутит он или говорит серьезно.) Я детей люблю, а ты?

А д а л а т. Ой, лошадь… смотри! (Протягивает ему бинокль.)

А н д р е й (смотрит в бинокль). А что ты так обрадовалась? Любишь лошадей?

А д а л а т. Да.

А н д р е й. Конечно, бывают среди них красивые, а эта, как моя мамка говорила, кожа да кости… А я один раз на фаэтоне катался — это коляска такая с верхом. В Баку их несколько штук.

А д а л а т. У отца моего был белый конь. Я часто на нем ездила.

А н д р е й. А сама ты кто? Кем работала до войны?

А д а л а т. Я гидромелиоративный техникум закончила. Знаешь, что это такое?

А н д р е й (неуверенно). Вообще слышал… Вроде строительного, что ли?

А д а л а т (насмешливо). Вроде, да не совсем. А ты, я вижу, хоть и художник, да не очень образованный. Школу хоть кончил?

А н д р е й (виновато). Семь классов. Работать рано пошел. Ну ничего, я свое еще возьму. Наши ребята все высшее образование получили. На Шемахинке я жил, угол второй Параллельной, рядом с базаром. Любого спроси — покажут. Знаешь, какой у нас двор был? Один за всех, все за одного. На весь город гремели. И все вместе на фронт пошли. Шесть друзей нас было. Только одного Рамиза не взяли, он нефтяник, броня у него есть, остальные, хоть и с высшим образованием, все как один пошли. Алик — геолог, Руфат — журналист, Борис физкультурный окончил, Эдик — хирург. Один я малообразованный.

А д а л а т (насмешливо). Что же ты так?

А н д р е й. Глупый был. Ну ничего. Я же молодой еще, у меня все впереди. И может, талант у меня какой откроется.

А д а л а т. Какой еще талант?

Адалат негромко смеется.

А н д р е й (улыбаясь). Ну чего ты смеешься? Я очень картины люблю. (Он смотрит вниз, на ящик с картинами.)

Свет медленно гаснет; только ящик, стоящий посреди церкви, высвечен лучом. Опять звучит фраза из «Лебединого озера».

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Когда становится светло, А н д р е й  и  А д а л а т  уже внизу; она наблюдает за тем, как он вытаскивает из ящика и развешивает на черных, обуглившихся стенах изб, окружающих церковь, вернее, на их останках, картины.