Прикосновение разрушения

– Аид, – она произнесла его имя, чтобы заставить умолкнуть, и прижала пальцы к его губам. – Ты говоришь обо мне, хотя дело на самом деле в тебе, – она умолкла, изучая его, и в ее глазах он увидел что-то близкое к горю. – Я думаю, ты хочешь стать отцом.

Его глаза горели, внутри его боролись отчаяние и печаль. Он сжал ее ладонь в своей и поцеловал кончики пальцев, а потом отвел их от своих губ.

– Я заключил сделку, – признался он тихим голосом. – И потерял право стать отцом.

Персефона сдвинула брови:

– Что ты имеешь в виду?

– Душа за душу, – ответил Аид. – Это не значит, что они должны уже существовать. Я решил спасти смертного ребенка, и мойры потребовали взамен моего собственного.

У него перед глазами всплыл непрошеный образ. Малыш в руках рыдающей матери. Взглянув на ее душу, он увидел женщину, убитую горем. Это было не первое дитя, что она потеряла. Когда она взмолилась сохранить жизнь ее ребенку, Аид не смог отказать.

– И ты согласился? – тон ее голоса изменился, в нем звучало возмущение.

– У меня не было причин отказаться, – ответил он. – Ты тогда еще не существовала.

– Наверняка мы можем что-то сделать, – сказала богиня, и Аид грустно улыбнулся. Решать проблемы было у нее в крови, но на этот раз ничего поделать было нельзя.

– Мойры выше богов, Персефона. Они управляют судьбой смертных и судьбой богов.

– Значит, мы будем торговаться!

– Нет! – рявкнул он. Ее глаза округлились от удивления, и он сбавил тон, проведя по ее щеке большим пальцем: – Нет, Персефона. Ты была права. Мы обсудим это, когда ты будешь готова.

Он поцеловал ее, легко коснувшись ее губ своими. Она была такой теплой, мягкой и родной – и его тело сразу же отреагировало. Его член набух, вжавшись в низ ее живота. Он застонал, подавляя страстное желание уложить ее на пол и заняться любовью. Он прервал поцелуй и заглянул в ее изумрудные глаза.

– Примешь ванну вместе со мной?

Его одежда и кожа были перепачканы кровью, и весь этот день лежал на его плечах тяжелым грузом. Аиду хотелось все смыть и потерять себя в ней.

Персефона кивнула, и бог ощутил, как узлы у него в груди ослабели. Он прижал ее к себе и перенесся в купальни – но привел ее к маленькому круглому бассейну, где вода была темной, а серебристая кафельная плитка на стенах отражала мерцание свечей.

Там он снова поцеловал ее, и его ладони поднялись с ее талии на плечи. Он спустил рукава ее халата, обнажив грудь. Она была мягкой и наполняла его ладони. Он сжал ее, и соски отвердели под его пальцами.

Богиня уперлась руками ему в грудь, и Аид прервал поцелуй. Ему показалось, что сейчас она скажет «нет», но ее ресницы отяжелели и глаза затуманило желание.

– Моя царица?

– Твоя одежда. Снимай.

Он подчинился, а сама Персефона покачнулась, и халат соскользнул с ее округлых бедер. Не отрывая от него взгляда, она обошла его и взяла со стеллажа у стены мочалку. Потом она погрузилась в воду, подобно морской сирене, маня его, соблазняя своей грацией, и доплыла до середины бассейна.

Аид вошел в теплую воду. От нее пахло лавандой – как от волос Персефоны. Но стоило лишь ему приблизиться к ней, как она снова скомандовала:

– Стой.

Он замер. Вода доходила ему до икр. Он неподвижно стоял перед ней, обнаженный, и ее яркие глаза касались каждого дюйма его тела. Его член напрягся, а яйца заныли от боли. Ему хотелось оказаться внутри ее, двигаясь, наполняя ее так, чтобы она едва могла дышать. Его ладони сжались в кулаки.

– Ты хочешь заставить меня догонять тебя? – спросил он.

Персефона усмехнулась, и взгляд Аида опустился на ее грудь, вокруг которой плескалась вода. Ему хотелось взять в рот по очереди каждый сосок и услышать, как она кричит его имя. Этот звук подстегнул бы его, и он усадил бы Персефону на край бассейна, такую потрясающе влажную и сияющую, раздвинул бы ее бедра и ласкал бы языком, пока она не забилась бы в экстазе под его губами.

Ее голос вернул его к реальности, низкий и хриплый:

– Нет, но мне бы хотелось омыть тебя.

Он приподнял бровь. Если бы она прочитала его мысли, то не стала бы его дразнить. И все же он согласился:

– Только если ты будешь делать это очень тщательно.

Ему нравилась тьма, что заволакивала ее глаза, когда она подошла к нему. Персефона была возбуждена, и он знал, что если дотронется до нее, погрузит в нее свои пальцы, внутри она будет набухшей и влажной.

Черт.

Она начала с его груди, водя мочалкой по его шее, ключицам и плечам. Но то и дело останавливалась, чтобы провести пальцами по его косточкам и мускулам, прижаться губами к его коже. Когда ее поглаживания опустились к его талии и богиня коснулась его члена, Аид застонал и обвил рукой ее талию, прижав к себе.

– Ты испытываешь мою способность сдерживать себя, моя царица, – он коснулся ее губ своими.

– С чего ты взял, что нужно сдерживать себя?