Прикосновение разрушения

Персефона подчинилась, выйдя из кабинета Деметрия будто в тумане, собрала вещи и спустилась на первый этаж. Она застыла, увидев толпу, поджидающую ее снаружи. Она была не готова встретиться с ними или снова обсуждать то, что было в сегодняшней газете, так что вернулась в лифт и спустилась на подвальный этаж.

Она нашла Пирифоя в ремонтной мастерской. Он сидел за столом, сосредоточившись на чем-то.

– Привет, – поздоровалась Персефона.

Пирифой посмотрел на нее, поначалу не узнав, а потом снова бросил удивленный взгляд. Он поспешно прикрыл то, над чем работал, и Персефона от любопытства приподнялась на цыпочки.

– Чем ты занят? – спросила она.

– О, да ничем, – он неловко встал. – Чем могу помочь?

Он как будто нервничал, потирая руки об униформу, так что она улыбнулась.

– Мне нужна помощь. Можешь вывезти меня отсюда?

– К-конечно. Хочешь снова ускользнуть на вспомогательном транспорте?

– Мне не то чтобы особо нравится этот метод побега, но если нет другого выхода…

Он улыбнулся, уже более непринужденно. Ей стало интересно, что его так напрягало.

– У меня есть кое-что получше.

Пирифой схватил ключи, выключил свет и запер комнату, а потом повел к двери без таблички в конце коридора.

Это был выход в подземный туннель.

Она бросила на него сердитый взгляд:

– Ты усадил меня в мусоровоз, зная о существовании этого прохода?

Пирифой рассмеялся:

– Тогда у меня не было ключа.

– О. Ну, тогда…

– Пошли, – он пропустил ее вперед, а потом запер за ними дверь. Туннель был цементным, холодным и с трековым освещением, из-за чего все вокруг казалось бледно-зеленым.

– Куда он выходит?

– К гастропабу «Олива и сова» на площади Монастираки.

Пешеходные туннели были довольно распространены в Новых Афинах, но Персефона никогда прежде не ходила по ним.

– Есть причина, почему он не открыт для общественности?

– Наверное, потому, что руководство Акрополя не хочет им делиться.

Хм. В этом есть смысл.

– Ты сегодня рано уходишь с работы, – заметил Пирифой.

– Мне просто нужен день отдыха, – ответила Персефона. Ей не хотелось объяснять, что было в газете, как и то, что к ней на работу заявился Аид и устроил сцену. К счастью, Пирифой не настаивал. Он просто кивнул и произнес:

– Понимаю.

Некоторое время они шли молча, а потом Персефона спросила:

– А над чем ты там работал?

– Над списком, – ответил он. – Списком… необходимых материалов.

Она хотела было спросить, что это за материалы, но он как будто был не особо настроен об этом говорить – по правде говоря, он, казалось, был не меньше растерян, чем она сама.

Наконец они дошли до конца туннеля, и Пирифой отпер дверь.

– Спасибо, Пирифой. Я у тебя в долгу.

Он покачал головой:

– Разве ты еще не поняла, что значит быть перед кем-то в долгу?

Эти слова поразили ее до глубины души, и она ничего не ответила, а смертный быстро сменил тему разговора:

– Будь осторожна, Сеф.

Он закрыл дверь, и она услышала, как с другой стороны щелкнул замок.

Персефона прошла через гастропаб и оказалась на площади Монастираки – выложенном камнем подворье с несколькими пабами, кофейнями и огромной церковью. Пока она шла по подземному туннелю, на небе сгустились тучи, и в воздухе теперь висел легкий туман, покрывая все вокруг ровным слоем влаги. Она засунула руки в карманы и пошла к себе в квартиру.

По дороге Персефона получила сообщение от Элишки, что Лекса очнулась. Она развернулась и направилась в больницу.

Она не знала, чего ожидала, когда представляла воссоединение с Лексой, но при виде лучшей подруги поняла, что ее надежды были слишком завышены.

Лекса выглядела изнуренной. Она была бледной, с темными кругами под глазами. Ее губы растрескались, а темные волосы спутались, частично прилипнув к лицу.

Но главное было в глазах.

В отличие от тела, в них не вернулась жизнь, и когда она встретилась взглядом с Персефоной, в них не сверкнула искра узнавания. И все же она выдавила улыбку, несмотря на какое-то темное чувство, сгущающееся у нее в голове.

Что-то не так.

– Привет, Лекс, – тихо произнесла Персефона, подойдя к кровати. Лекса нахмурилась и спросила низким хриплым голосом:

– Почему я здесь?

Персефона замешкалась и взглянула на Элишку в ожидании разъяснений.

– Она все время говорит это с тех пор, как проснулась, – объяснила та. – Врачи говорят, это часть психоза.

– Почему я здесь? – повторила Лекса.

Элишка подошла к ней и присела на край кровати, взяв дочь за руку.

– Ты попала в аварию, детка, – ответила она. – Ты очень сильно пострадала.

Лекса взглянула на мать, но словно тоже ее не узнала.

– Нет, почему я здесь? – в ее вопросе прозвучала агрессия, а взгляд был направлен в пустоту. – Я не должна быть здесь!

Персефона почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Она поняла, о чем говорит Лекса. Она спрашивала не почему она в больнице. Она спрашивала, почему она в верхнем мире.

Элишка взглянула на Персефону и увидела в ее глазах отчаяние. Одно дело было вернуть Лексу назад, другое – справиться с последствиями и влиянием ее травмы.

– Я приведу медсестру, – сказала Элишка. – А ты сможешь пока побыть с ней наедине.