Прикосновение варвара

«Я больше не хочу говорить об этом. Мне нужно время, чтобы подумать».

«Ты злишься из-за того, что ты моя пара?»

«Я злюсь, что это заставляет тебя заботиться обо мне!»

«Почему ты так думаешь?»

«Потому что я не могу сказать, реально ли то, что я чувствую, или все это притворство, потому что что-то внутри нас хочет, чтобы мы переспали».

«Кхай не хочет, чтобы мы спали. Он хочет, чтобы мы спарились. А потом мы сможем поспать».

Ее глаза прищуриваются, глядя на меня. «Разговор окончен. Я больше с тобой не разговариваю».

«Почему нет?»

«Мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах». Она жестом показывает «готово», а затем вскакивает на ноги и направляется к огню.

Я смотрю ей вслед, сбитый с толку ее реакцией. Что я такого плохого сказал? Неужели быть моей парой и иметь мой комплект — это так ужасно? До сих пор она наслаждалась моими поцелуями и моим ртом. Теперь она ведет себя так, как будто это расстраивает.

Я не понимаю. Ле-ла и раньше всегда была мягкой и гостеприимной в моих объятиях. С чего бы ей думать, что что-то изменилось? Она была и всегда будет моей парой. Не имеет значения, нашли ли мы отклик или нет.

Она моя.

***

Ле-ла не хочет, чтобы я был в ее мехах той ночью. Я игнорирую укол предательства, который чувствую, и сам стелю себе постель. Мой гнев из-за того, что меня вытолкнули, сменяется беспомощным разочарованием, когда я слышу ее тихий плач в темноте. Она явно расстроена тем, что узнала. Мои попытки поговорить с ней руками игнорируются, ведь она не смотрит на меня.

Она упрямится, моя пара. И пока она не поговорит со мной, я ничего не могу с этим поделать.

В ту ночь я совсем не сплю. Мое тело жаждет ее, и мое сердце жаждет утешить ее и остановить ее слезы. Она не позволяет мне, поэтому я в тихой агонии жду, когда она заснет. Когда ее дыхание наконец выравнивается, я все еще не могу успокоиться. Я провожу ночь, поддерживая огонь в костре, потому что у нее нет моего теплого тела, к которому она могла бы прижаться, и ей будет холодно.

Утром Ле-ла спокойна. Она отпивает чай, а затем смотрит мне в глаза. Она ставит свою чашку с чаем и начинает показывать знаки.

«Я приняла решение», — говорит она мне.

«Я слушаю».

«Я знаю, что ты думаешь, что то, что у нас есть, реально, но я не убеждена. Мне нужно время, чтобы подумать о том, действительно ли это я привлекаю тебя, или это кхай».

Я ничего не говорю. Она не осознает, что эти два явления взаимосвязаны. Если бы она не была идеальна для меня во всех отношениях, мой кхай никогда бы не нашел отклика. Вот почему она не ответила Хассену; он ей не подходил. Но я понимаю ее разочарование. Она думает, что время поможет, но я знаю лучше.

«Время только усилит голод, — говорю я ей. — Твое тело будет жаждать моего. Ты захочешь спариться. — Она корчит гримасу, но я продолжаю. — Это не высокомерие, это то, как работает резонанс. Разве ты уже не чувствуешь во мне большой потребности?»

Несмотря на то, что в пещере темно, я могу сказать, что ее щеки пылают. На ее прекрасном лице застыло смущенное выражение. «Я не собираюсь отвечать на этот вопрос».

«Твой кхай заставит тебя тосковать по мне, — я делаю ей знак, решив быть смелым. — Я попробовал сладкий мед между твоими бедрами, и я знаю, что это правда. Точно так же, как мысль о твоей руке на моей коже заставляет мой член болеть. Это истины, независимо от того, веришь ты в них или нет. Но я буду ждать тебя».

Она поднимает руки, чтобы написать, затем опускает их. Она не знает, что сказать.

Но я знаю, что я хочу ей сказать. «Ты — мое сердце, всегда. Я могу подождать, пока ты это поймешь».

Ле-ла облизывает губы, этот крошечный жест вызывает боль во всем моем теле. «Что ж, — она жестикулирует. — Пока я не решу, что нам делать?»