Прикосновение зла

Оттон уже с нетерпением ждал новостей (и успел во время этого ожидания хорошенько выпить), и был очень доволен, когда я рассказал ему о том, как изгнал братьев Гнейман и воспрепятствовал их подлым намерениям.

– Отлично, Мордимер, отлично. – Воодушевился он, когда услышал всю историю. – Поверь мне, я повлияю на Роберта, чтобы он был с тобой более чем щедр.

– Ты слишком добр – буркнул я, поскольку тон великопанского превосходства, который я услышал в голосе Оттона, мне совсем не понравился.

– Оставь. – Мой спутник пренебрежительно махнул рукой. – Эти несколько крон его не разорят, а для тебя это будет неожиданной удачей. И помни, кому ты обязан благоприятным поворотом судьбы. – Он хотел постучать указательным пальцем по моей груди, но мне удалось так сдвинуться, что он только клюнул воздух.

Я раньше не видел пьяного Оттона, и теперь понял, что он принадлежит к тем людям, которые, напившись, становятся слишком тяжёлым бременем для своей компании. До сих пор я, к сожалению, узнал множество подобных людей, отличающихся различной степенью надоедливости. Честно говоря, больше всего мне не нравились те, кто часами рассказывал один анекдотец, и делал это так безыскусно, что слушатели к середине истории забывали, что происходило в начале. А когда выступающий добирался, наконец, до эпилога и разражался раскатистым смехом, всегда оказывалось, что он единственный, кого эта история позабавила. Ну а Оттон принадлежал к столь же раздражающему виду пьяниц, а именно к таким, у которых после соответствующей дозы выпивки появлялось пренебрежительное отношение ко всему миру, и в частности к людям, находящимся рядом с ним.

– Представь себе, что я был, да-да, был сегодня у нашего дорогого Роберта, чтобы сообщить, что я послал тебя на выручку его имущества. И выразил мнение, что, несмотря на юный возраст и отсутствие опыта, ты прекрасно справишься с делом. Я рад, что твои поступки подтвердили мои слова. – Он посмотрел на меня словно добродушный феодал на любимого оруженосца.

– Я очень польщён, Оттон, но теперь извини... – Я пытался встать, но Оттон схватил меня за запястье и потянул обратно на стул.

– Наш Роберт цветёт, просто цветёт. – Он широко улыбнулся. – Как видно, кухня бургомистра идёт ему на пользу. Я думал, что печаль его сожрёт. – Он помрачнел и покачал головой. – А здесь будто наоборот... Что ж, возможно это всё хорошее питание. Хотя, – он почесал подбородок, – их кухарка отменно готовила... Ну, тогда я уже не знаю...

– Твой кузен высказал предположение, что Бог хочет, чтобы он был казнён полным сил и в сознании пережил каждую секунду своих мучений.

– Да? Ну да. Да. Это кажется разумным объяснением, не находишь?

– Думаю, да. А теперь позволь...

На этот раз я вырвался из его руки, а когда он попытался протестовать, сделал серьёзное выражение лица.

– Вечерняя молитва. Прости, но я никогда не пропускаю эту возможность поблагодарить Господа за ещё один прожитый день и вознести моления, чтобы следующий был не хуже того, который только что прошёл.

Оттон прищурился, видимо, пытаясь вникнуть в суть услышанного предложения.

– Ты со мной не выпьешь? – Он насторожился и долго смотрел на меня с искривлённым лицом и надутыми губами. – Ну хорошо, помолись и возвращайся, – решил он наконец.

– Конечно, Оттон. Не премину.

Я с облегчением избавился от общества моего надоедливого дружка и понял, что меня ждёт отнюдь не ночной отдых, а наоборот: короткая прогулка. С определённого времени я питал некоторые подозрения, которые только подкрепили замечания Оттона, касающиеся цветущего здоровья Роберта Пляйса.

* * *

Ворота не были заперты на ключ, поэтому я толкнул створку и вошёл на двор. Я постучал кулаком в дверь дома. Один раз, второй и третий.

– Кто там? – Услышал я голос Маргариты. Холодный и спокойный.

– Инквизитор, – рявкнул я. – Впусти меня, девочка.

Щёлкнули запоры, и дверь приоткрылась. На пороге я увидел серебряноволосую девушку, держащую в руке подсвечник. Она была одета в длинную, доходящую до пят ночную рубашку, материю которой, особенно освещённую тусклым светом свечи, можно было назвать совершенно непрозрачной.

– Я знала, что вы придёте, – сказала Маргарита бесцветным тоном. Я окинул девушку взглядом.

– Разве?

Поскольку она всё ещё даже не двинулась с места, я оттолкнул её нетерпеливым жестом, хотя и достаточно мягко, чтобы не причинить ей вреда или не напугать.

– Не надо, – прошептала она. – Не надо насилия... Я сама...

Сперва я не понял, что она имеет в виду. Наконец догадался, и только махнул рукой.

– Ты слишком себе льстишь, девочка. – Я рассмеялся. – Покажи мне покои своей госпожи.

– Что-что? – Ошарашенно спросила она.