Прикосновение зла

Конечно, я не мог ждать стоя у ворот, пока всё будет благополучно сделано. Ну что это было бы за зрелище для черни, если бы они увидели инквизитора, ожидающего у дверей, словно какой-нибудь сторож или мальчик на побегушках. Конечно, речь здесь шла не о моей гордости или удобстве, ибо сердце моё было настолько смиренным, что, если бы это было необходимо, я мог бы даже сидеть под лестницей и позволять выливать на меня помои. Но я носил официальный костюм служителя Святого Официума, и это возлагало на меня особую заботу о добром имени представляемого мною учреждения. Поэтому я проскользнул между конской мордой и стеной и вошёл на вымощенный двор. Из дома долетал шум разгневанных голосов, но снаружи я никого не заметил. Я взглянул на воз, до краёв нагруженный коробками и ящиками. Видно, братья Эсмеральды решили заняться имуществом зятя с завидным вниманием и заботой. Затем я сел на скамейку в саду и с низко висящей ветви сорвал себе крупную грушу. Она пахла просто упоительно, но когда я вгрызся в её мякоть, тут же сплюнул и отбросил плод. Ибо груша оказалась мучнистой и безвкусной. Именно такой, как жизнь человека без Бога, подумал я и мысленно вздохнул.

– Не понравились наши груши? – Услышал я за спиной.

Я не вставая обернулся, и увидел стройную бледную деву с такими светлыми волосами, как будто они были сделаны из высушенных лунных лучей. У неё были белые руки с длинными пальцами. Кем была эта девушка? Женой одного из воров? Вряд ли. Тогда она не использовала бы формулировку «наши груши». Значит, она должна была жить здесь с Робертом и Эсмеральдой Пляйс, а раз так, её определённо звали Маргарита. Честно говоря, я ожидал, что служанка Эсмеральды будет разбитной румяной девушкой с широкими бёдрами и красными руками. Между тем, эта дева выглядела как призрак, сотканный из света и бабьего лета. Что отнюдь не означало, что она не была по-своему привлекательна, и даже, рискну сказать: красива.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мастер инквизитор? – Вежливо спросила она и задержала на мне взгляд голубых глаз. Надо признать: очаровательных глаз.

– Присядь, пожалуйста, Маргарита. – Я указал ей на скамейку.

Она поблагодарила меня улыбкой и кивком головы, никаким образом не давая понять, что её удивило, что я знаю её имя.

– Ты служанка госпожи Эсмеральды, – сказал я. – А некоторые даже говорят, что не служанка, а доверенная подруга. Правда ли это?

– Я была служанкой госпожи Пляйс, – подтвердила она.

– А подругой? – Спросил я, увидев, что она не намерена говорить ни словом больше.

– Не знаю, мастер. Вы должны были бы спросить об этом госпожу Эсмеральду, подари ей, Господи, вечное счастье в царстве Своём. Я знаю только, что никто не мог бы и мечтать о лучшей госпоже, чем она. – В огромных глазах Маргариты заблестели слёзы, и девушка наклонила голову к плечу, словно устала от собственной печали. – Мастер инквизитор, вы позволите мне задать вам вопрос?

Она удивила меня, ибо немногие люди, особенно столь низкого положения, как она, осмеливаются задавать вопросы допрашивающему их инквизитору.

– Пожалуйста, – ответил я.

– Госпожу Эсмеральду убил её муж. Не колдовством, не злыми чарами, а собственными руками. Тогда почему расследование ведёт Святой Официум? Простите, если я вас обидела своей прямотой, но... – Она сделала сокрушённую мину.

– Ты не обидела меня, – я остановился, подумав при этом, что прямоты в этой девушке примерно столько же, сколько в буйволовом роге. – И я с радостью всё тебе объясню, чтобы ты знала, что я веду дело не против памяти твоей госпожи, а чтобы найти и наказать того, кто, возможно, управлял руками Роберта Пляйса.

Мои слова не произвели на Маргариту большого впечатления. Она только кивнула и серьёзно сказала: «Вот как», после чего задумалась. Я спокойно ждал, когда она скажет ещё что-нибудь, но она молчала. На этот раз она подпёрла подбородок сжатым кулаком и казалась погружённой в раздумья. Когда тишина чрезмерно затянулась, я спросил:

– Я слышал, люди называют тебя ведьмой. Почему?

– Люди? Старуха Грольш, а не люди. – Она усмехнулась. У неё были мелкие белые зубы.

– Почему? – Повторил я.

– Прошу прощения, но это вам нужно было спросить у неё, – ответила она. – Я понятия не имею, почему люди иногда говорят такие ужасные вещи, чтобы навредить окружающим.

Маргарита действительно была интересной женщиной, и разговор с ней вёл к цели как тропинка среди трясины. Я ясно видел, что она всё больше и больше недовольна тем, что я задаю ей вопросы. Быть может, её оскорбило упоминание о том, какие слухи распускает Мария Грольш?

– Сколько лет ты служила в доме Пляйсов?

– Девять.

– У них был счастливый брак?

– Кто я такая, чтобы оценивать моих господ? – Спросила она, искренне задетая за живое. – А кроме того, с вашего позволения, мастер: что вы подразумеваете под словом «счастливый»?