Прикосновения зла

– Хватит! Не будь тебя, она нашла бы другого… Любой способ, чтобы крепко вцепиться мне в яйца. Ни за что не женюсь, Нереус! Ни за какие благости!

– Вы не правы. Она пытается, но не может найти к вам подход.

– Опять взялся "выкать"?!

Мэйо пересел поближе к Нереусу, обнял его за шею и прижался лбом к горячему лбу раба:

– Ты мне друг?!

– Друг.

– Лучший друг?!

– Я не знаю. Тебе решать.

– Мой лучший друг – геллиец. Я пьян. И я – больной на всю голову, – нобиль икнул, а потом заорал в полный голос. – Мой лучший друг – геллиец!

– Тише, – взмолился меченосец.

– Прости. Я люблю еë. И тебя люблю. Только не так, как у вас на острове принято. Ну, ты понимаешь…

– Мэйо!

– Без всех этих нежностей.

– Мэйо!

– И поцелуев… Меня сейчас стошнит, – поморец отвернулся, зажав рот. – Без поцелуев. Понял?

– Дыши носом. Успокойся.

– Ты мне… – нобиль перегнулся через перила и бурно исторг содержимое желудка на кусты. – Как брат…

– Это Священная роща, – напомнил Нереус.

– Мне приспичило. Боги должны простить.

– Промокни губы.

– Я ещë не закончил, – Поморца снова вырвало. – Как брат, понимаешь?

– Понимаю.

– В семьях часто ссорятся. Ты – часть моей семьи. Только не хватай меня за яйца!

– И не собирался даже, – усмехнулся невольник.

– Я могу признать свою неправоту. Я был неправ, когда наорал на тебя.

– Ты – хозяин, и можешь орать на меня, сколько захочешь.

– Нет.

– Да.

– Нереус! Я – чудовище?

Геллиец помотал головой:

– Ты – мой друг.

– Клянëшься в этом?

– Клянусь!

– Дай что-нибудь… промокнуть…

Раб подал кусок ткани, которой был задекорирован стол.

– Сойдëт, – заявил Мэйо и полез через перила.

– Ты куда?

– В другие кусты.

– Мне кажется, ты уже достаточно осквернил это святое место…

– Мой ум солидарен с тобой, но зад не желает прислушаться…

– Что?!

Нобиль ломился через душистые заросли:

– Колючие… зараза…

– Мэйо, ты… – Нереус встал с лавки. – Ты собрался обгадить сакральное место, посвященное богине земледелия и скотоводства!

– Я удобряю.

– Побойся еë гнева!

– Хорошо. Могу делать это, читая молитву.

– Лучше делай молча, – геллиец закрыл лицо ладонями. – Почему мне так везëт с братьями?

Он налил немного вина в кубок и выпил залпом.

– Нереус!

– Чего?

– Никому про это не рассказывай!

– Я постараюсь.

– Надо помириться с Виолой.

– Сначала протрезвей.

– Я трезвый.

– Скажи: "Гекатонхейры во время титаномахии сражались махайрами".

– Я пьяный, – рассмеялся Мэйо. – Но вряд ли повторю это и со свежей головой!

– Ты ведь много лет изучал риторику.

– Гигантохрены во имя какой-то матери…

– Ладно. Забудь, – улыбнулся невольник.

Глава двадцать первая

Нереус сидел на корнях дерева, подставив лицо свежему ветру. Бледно-розовый утренний свет падал на высокие кроны, в которых бойко щебетали птицы.

Мэйо наматывал круги по поляне, стараясь взбодрить тело и успокоить нервы:

– А если она не придёт?

– Придëт, – ровным голосом ответил раб.

– Я опять что-нибудь не то ляпну.

– Постарайся быть любезнее. Не дави на неë.

– Я давлю?

– Давишь.

– О, Вед Всемогущий, – поморец сунул пальцы в волосы и принялся чесать голову. – Как же сложно делать что-то простое!

– Ты справишься.

– Справлюсь. Я всегда и со всем справляюсь.

Он подогнул ноги и плюхнулся в росную траву:

– Знаешь, что ещё меня беспокоит?

– Нет. Расскажи.

– Поездка в Рон-Руан. Эта учëба во дворце… Я не готов к ней.

– Почему?

– Там… будут парни вроде тебя, – грустно улыбнулся Мэйо. – Высокие. Плечистые. С накаченными мышцами. Ну, от которых девчонки пищат, как полоумные. Короткие стрижки, каменные морды. И лужëные глотки: «Императору слава! Слава! Слава!»

– Я понял.

– И тут приплыву я, – нобиль воздел руку над головой. – Тощий, как водоросль. Лохматый, как лисья задница. С провинциальным акцентом и дурацким выражением на лице. Идеальный объект для насмешек.

– У тебя большое сердце и блистательный ум. Разве этого мало, чтобы понравиться Императору?

– К Мерту Императора! Я хочу нравиться придворным девкам!

Нереус прыснул в кулак:

– У тебя получится.

– Не уверен. И это меня тревожит.

– Госпожа идëт.

Мэйо вскочил на ноги, развернулся лицом к рассвету.

Виола неторопливо подошла и сняла серебряную маску:

– Зачем звал?

– Доброе утро, сестрица, – расплылся в улыбке поморец. – Это платье тебе очень идëт. Великолепный лазурный цвет.

– Васильковый, Мэйо.

– Я всегда их путал.

Она глубоко вздохнула:

– Ближе к делу.

– Я тут подумал…

– О, нет!

– Не перебивай! – рыкнул нобиль.

И вспомнив разговор с геллийцем, мягко добавил:

– Пожалуйста…

– Что ещë ты выдумал?

Мэйо наклонился, поднял из травы завернутые в кожу рудисы:

– Я хотел предложить. Пару дней, пока Нереус восстанавливает силы… Короче, я мог бы потренировать тебя. Если ты не против…

– Шутишь?

– Нет. Он побудет с нами как наставник.

– Хорошо, – Виола взяла учебный меч, взвесила в руке, проверяя баланс.

– И… Если желаешь, можешь поехать рядом со мной верхом. Только женской посадкой. Сядешь впереди Нереуса на Апарктия. Он будет править лошадью и не даст тебе упасть.

– Мэйо, – девушка подозрительно глянула на брата. – Ты головой нигде не стукался? Или съел что-то особенное?