Прикованная

Сердце стучало зыбко и гулко. Он остановился возле тела, накрытого окровавленным покрывалом: «Господи, пусть это будет не она». Задержал дыхание, аккуратно приподнял край – и тут же опустил – молодая девушка, не Елена. Заметил, что пальцы дрожат, и попытался унять эту дрожь, он раньше никогда не видел смерть такой безобразной и близкой. Кто убил её? Почему? Как? Выдохнул, приподнял покрывало снова – и на этот раз долго вглядывался в черты, которые показались ему смутно знакомыми.

«Это же… это та студентка пропавшая? Или… нет? Кажется, она умерла совсем недавно».

Он вернулся в коридор, вскинул пистолет и медленно двинулся дальше, внимательно осматриваясь.

«Может быть, Елена ещё жива? Может, жива?! Почему нет никого? Где этот Лотов-Левашов, или как там его на самом деле?!»

Он вышел в коридор, из него вела почти незаметная лестница на второй этаж. Он нашёл на стене выключатель и включил свет…

Свет опостылевших окон… Заставляю себя зайти в дом. Дверной замок защёлкивается с противным клацаньем.

Стою в прихожей. Делаю пару шагов по направлению к гостиной и замираю… На мгновение мне кажется, что пол кренится и уходит из-под ног. Я не включала свет на лестницу, идущую вверх. Не включала, я помню. Или… может быть, всё-таки это я? Инстинктивно сжимаю нагретую рукоять ножа, спрятанного в складках юбки.

Плечи немеют. Он пристёгнут за руки и за ноги. Я помню, я знаю… Он закрыт на замок в этом глухом подвале. Я знаю, я помню. Я закрывала. Сама. Ключом.

Неприятно и сбивчиво тренькает возле рёбер. Я не доверяю себе. Мысленно вспоминаю снова и снова. Я не сумасшедшая. Я врач, Елена Киселёва, и да, я закрыла его сама! На замок!

Слышу щелчок выключателя – в комнатах на втором этаже тоже загорается свет! Зажимаю рот рукой, чтобы не закричать, и пригибаюсь, будто этот дом рушится мне на голову. Что?! Как?! Как он смог выбраться?

Но этого быть не может! Этого просто не может быть!

Мыслей не остаётся.

Беги!!!

Боком пячусь к двери… Он догонит меня. Догонит и убьёт! Он сильнее.

Спина мгновенно становится мокрой, ладони скользкими – покрываюсь холодным цыганским потом, и я едва не роняю нож, услышав, как скрипит половица.

Холод и жар мешаются внутри. Он спускается по лестнице. Он знает, что я здесь, он наверняка слышал, как хлопнула входная дверь!

В один шаг оказываюсь за углом прихожей, нахожу уступ стены, скрывающий нишу на одного, – встаю, с трудом помещаясь, и стараюсь не дышать.

Время вдруг растягивается, становясь резиново длинным, заполненным до самого верха моим страхом… – и яростью. Нужно было убить его подсвечником, размозжить ему башку и стать свободной!

Лезвием кухонного ножа я безотчётно потрагиваю большой палец, не замечая, как режу его в кровь. Боль мне нужна. Очень нужна.

Скрип – ещё одна половица. Он спускается.

Я знаю его движения, не видя, я вижу, я слышу.

– Где же ты, где? – слабо шепчет он, но я разбираю слова обострившимся звериным слухом.

Мерзкая тварь! Он всё ближе.