Прикованная

Так бывало, хотя и крайне редко, она уже давно научилась абстрагироваться от каждой пациентки, но порой кто-то пробивался сквозь её тщательно выстроенную броню. И тогда её накрывало странное чувство вины… вины и бессилия перед жизнью. За неизбежную грядущую смерть.

Он открыл дверь матери и придерживал её, пока та выходила. Обернулся к Елене, встретился с ней взглядом:

– Хорошо.

Они вышли.

Елена рухнула в кресло, открыла заветный ящик и достала коньяк. Ей хотелось выпить немедленно, но она вспомнила, что её ждут на консилиуме.

– Дома, – громко сказала она, – всё дома.

Положила бутылку на место, закрыла ящик на ключ и вышла из кабинета.

– Мам… м-м-мам, н-ну к-к-ак он мог! – Кира рыдала, сглатывая слова. – Н-н-ну ч-что мне теперь д-делать?

– Погоди, – Елена села рядом с ней на кровать, – успокойся. Давай по порядку. Что случилось? Когда? Ты про Серёжу?

Дочь кивнула. Она сидела, обнимая подушку, лицо раскраснелось от слёз.

– Он… он сказал, что не уверен… маа-а-ам… – И она снова заплакала, уткнувшись в голубую наволочку.

– Ну, погоди, по-годи, – Елена подсела ближе и стала гладить её по волосам, – он сказал, что не готов жениться?

– Ч-что в‐в-всё не готов, к-к-о всему не готов! Я же… мы же… а как же кольцо? А как же… – Она обхватила руками живот.

– Ох, – Елена переложила подушку и обняла дочь, – вы поссорились? Что изменилось? Давай подыши и расскажи всё по порядку.

Кира подняла опухшее лицо, облизала губы.

Елена подумала, что сейчас, с чуть изменёнными чертами лица, дочь похожа на того парня, Лёшу, с которым танцевала тогда в новогоднюю ночь. Не хватает только кудрей. У Киры, как и у него, были карие глаза и тёмные, почти чёрные волосы, не кудрявые, но с лёгкой волной. Она вспомнила его обаятельную улыбку, запах парфюма, что-то сандаловое, пряное… потом хруст снега, потом он снимал с неё пальто в незнакомой прихожей – и его пальцы на её спине.

Чёрт! Елена моргнула, возвращаясь в сегодняшний день.

– В том-то и д-дело, ч-что, – Кира продолжала всхлипывать, – просто п-пришёл, знаешь, важный такой, с-ска-азал, что нам нужно поговорить. Как в мыльной опере. И ска-а-а-зал…

Подбородок её снова задрожал, и она уткнулась в подушку.

– Вот козёл! – ругнулась Елена. – Ублюдок малолетний. Раньше о чём он думал? У тебя же срок уже…

У Киры пошла четырнадцатая неделя.

– Маа-а-м, – дочь подняла голову, – ч-что же делать теперь?

– Делать? – Елена переложила подушку на кровать. – Для начала нужно успокоиться. Я тебе принесу воды и валерьянку, а потом…

– А мне можно лекарства?

– Можно, – Елена встала, – а потом я позвоню… нет, не ему, а его мамаше, как её? Софья…

– Валентиновна, – подсказала дочь.

– Да, точно, толстая такая, всё ходила на родительские собрания в колхозных цветастых платьях. – Елена не стеснялась в выражениях.

– Мам, пожалуйста, – Кира испуганно уставилась на мать, – не нужно, ну, что ты ей скажешь, что они подумают вообще…

– А бросить беременную девушку – ЭТО как? – Елена распалялась. – Это же его ребёнок? Вот я же… я так и знала…

– Мам, пожалуйста, – у Киры на глазах показались слёзы, – ма-а-ам…

Елену колотило от злости и бессилия. Она злилась не только на бесхребетного Серёжу, но и на себя. Она-то, она как это могла допустить! Нужно было силком тащить её на аборт!

– Ладно, погоди, давай не делать необдуманных поступков. Тебе нужно успокоиться. От того, что ты нервничаешь, ему, – она показала на живот, – тоже не сладко. Я сейчас приду.

На кухне Елена открыла ящик с лекарствами и стала искать валерьянку.

Увидела бутылку коньяка, стоящую в кухонном ящике, достала, налила пару глотков в пузатый бокал и принюхалась – терпко, карамельно, кругло и ярко – запах, будоражащий и успокаивающий одновременно.

Из Кириной комнаты снова послышались всхлипы.

«Ладно, пора это прекращать». – Елена вернулась к поиску валерьянки. Нашла, щедро накапала двойную дозу в мензурку, добавила воды и захватила бокал с коньяком.

– Садись, – Елена протянула дочери, – на.

Кира взяла крошечную склянку и залпом выпила содержимое.

– Фу, какая гадость.

– И не говори, – отозвалась Елена и всучила ей бокал с коньяком: – Вот, запей.

– Да ты что, мам!

– От двух глотков ничего не случится, это я тебе как врач говорю, – авторитетно сказала Елена, – я же тебе не предлагаю полбутылки. А хороший коньяк в сочетании с валерьянкой творит чудеса. Завтра будет другой день. И не думай ни о чём.

– Я не могу не думать, – упрямо сказала Кира.

– Ещё как можешь! – Елена посмотрела на бокал. – Ну, давай.

Кира глотнула.

– Вот и молодец, а теперь в душ и баиньки. – Её голос был спокойный и уверенный.

Через час Елена тихо приоткрыла дверь в дочкину комнату – та спала, завернувшись в одеяло, как в кокон. «И слава богу». – Она вернулась на кухню и залезла с ногами на широкий подоконник.