Прикованная

– Ну, что вы, какие деньги, конечно, я вас возьму, но сначала нужны результаты. Как она себя чувствует?

В кабинет вошла Верочка, увидела, что врач говорит по телефону, и молча поставила вентиляторы. Один ей на стол, второй – себе.

– Старается бодриться, как всегда, но что уж тут… – Голос у него был хрипловатый, невнятный.

– Не волнуйтесь вы так, может быть, там ничего совсем уж страшного. Вам нужно успокоиться. Вы нужны своей маме. Да и она у вас боец. – Елена сочувствовала. – Я вам сейчас отправлю электронку, как будет всё готово, пришлите мне.

– Хорошо, – легко согласился он, – спасибо вам!

– Пока не за что, – отозвалась она.

– За то, что вы удивительно отзывчивый человек.

– Передавайте привет маме.

– Обязательно. – Он положил трубку.

– Елена Васильевна, можно спросить? – подала голос Верочка. – А это случайно…

– Вадим Лотов, всеобщий любимец, – доктор отошла от окна, – драма у них, у матери опять рак обнаружили.

– Ого! – присвистнула медсестра. – Бедный парень, за что ему? А так бывает?

– Чего только не бывает, – доктор воткнула вилку от вентилятора в розетку, – у меня однажды была пациентка, которую я оперировала трижды. И с тремя разными видами рака. У людей бывает предрасположенность. А кто-то просто рождается под несчастливой звездой.

– Похоже, у этой Лотовой тоже звезда несчастливая. – Медсестра включила вентилятор и направила на себя.

– Да, похоже. Анализы будут через неделю, он мне позвонит, тогда и посмотрим, что там и как. Вера, скажите, а эти крошечные вентиляторы теперь вместо кондиционера? – Елена указала на небольшой моторчик.

– Ремонтник сегодня уже ушёл, – Верочка пожала плечами, – его коллега сказал, что он должен какую-то деталь заказать, придёт через неделю.

– Отлично! Просто прекрасно! – разозлилась доктор. – Значит, неделю мы будем вариться в этой духоте!

Душно, воздуха не хватает, я вижу, что она лежит напротив, но уже не прикованная к кровати. Пытаюсь сфокусироваться одним глазом – второй открыть не могу – ресницы ссохлись в крови, натёкшей из рассечённой брови.

Я шевелю пальцами ног, чувствую, пальцами рук – стон… мой стон. Сиплый и незнакомый. Обе руки болят. Левая сильнее – распухла, и фаланги не шевелятся, скорее всего, сломала запястье, когда падала вместе с кроватью.

Но я без наручников! Впрочем, нет, чувствую один браслет на ноге, но это уже привычно. Моя кровать так и лежит рядом со мной на боку, как и Машина. Значит, он приходил? На её ноге такой же браслет, как у меня, только без мягкой ткани – к ней он более безжалостен.

– Спасибо, сыночек, – шепчу я, отыскивая глазами камеру, – спасибо, милый.

Жажда царапает меня изнутри когтями, в голове звенит медный колокол. Медленно переворачиваюсь на живот, левая лодыжка тоже распухла и болит, стараюсь не обращать внимания. Подтягиваю колени – цепь юрким ужом тянется за мной. Оглядываюсь вокруг – до проёма с ванной и туалетом совсем недалеко, ползу. Колени дрожат, руки дрожат. Медленно, так медленно… устаю, останавливаюсь, чтобы отдышаться. Ползу снова, ощущая себя комом переваливающихся заскорузлых тряпок.

Ещё немного, ещё… белый кафель, кран… открываю. От долгого простоя он урчит и отплёвывается, сливая буроватую жижу. Я не могу ждать и припадаю растрескавшимися губами к этой ржавой воде – пью, пью, пью. Счастья так много, оно такое большое, белое, яркое… Заставляю себя немного отдышаться и снова тянусь к крану. Слёзы текут из глаз:

– Спасибо, родной мой, спасибо тебе.