Прикованная

Её слипшиеся волосы свисают серыми нитками, в ней не узнать ту девушку, которая стояла недавно на залитой солнцем лужайке, обнимая своего жениха.

Она стонет, кашляет, отплёвывается. Смотрит на меня, морщится.

– К-как? Ч-что?

Её трясёт, она сухо шевелит потрескавшимися губами, что-то спрашивая. Но я не отвечаю – я устала, очень устала. Чувствую, как кровь из рассечённой брови густыми каплями стекает по лбу, на нос, капает на пол. Меня мутит от боли, жажды и усталости. Я вот-вот потеряю сознание. А она всё что-то шепчет, шепчет…

– Заткнись, – говорю я, – заткнись.

Она не умолкает.

Голова кружится, перед глазами чернеет, уже не различаю её шёпот, всё скручивается жгутом в один долгий звук, мир сужается, становится плоским и… исчезает.

Исчезнуть из кабинета, телепортироваться на берег моря – это единственное, чего ей хотелось сейчас.

– Вера, узнайте, пожалуйста, придёт ли наконец кто-нибудь чинить этот проклятый кондиционер.

– Хорошо, Елена Васильевна. – Медсестра встала и вышла за дверь.

Июнь плавил асфальт небывалой жарой. Елена сняла с себя всё, что только можно было снять, не роняя приличий. Врачебный халат всё-таки имеет свои плюсы. Но всё равно было жарко.

Через открытое окно она посмотрела в знойный недвижимый воздух – увидела скучный больничный двор и взяла в руки смартфон:

– Ну что, ребёнок, ты как там?

Кира дохаживала последние недели беременности и невероятно страдала от отёчности.

– Похожа на глобус, – вяло ответила она.

– Глеб сегодня вентилятор привезёт.

– Мам, можно я на Ваську поеду и останусь ночевать? Там не так жарко.

Это правда – старый каменный дом хранил прохладу, и в его стенах дышалось легче.

– Хорошо, только возьми с собой родильную сумку на всякий случай и звони, пожалуйста, регулярно. У тебя ключи есть?

– Я позвоню Глебу, он заскочит из мастерской и мне откроет, – кажется, она уже всё продумала, – может быть, ты тоже приедешь после работы? Не понимаю, почему ты так не любишь эту квартиру? По-моему, там гораздо прикольнее, чем у нас. И печка есть.

– Ну да, печка сейчас – это актуально, – Елена ушла от прямого ответа, – хорошо, сегодня приеду.

– Здорово! – Дочерний голос повеселел.

– Ладно. И не забывай звонить!

– Слушаюсь и повинуюсь. – Кира отключилась.

Елена встала и налила себе воды – работать не хотелось совершенно. Две операции были назначены на завтра, сегодня она осмотрела всех вновь прибывших пациенток, распределила врачей, поругалась со старшей медсестрой, конструктивно пообщалась с анестезиологами и теперь просто ожидала, когда рабочий день закончится, лениво перебирая операционные отчёты врачей своего отделения. Верочка как ушла за недосягаемым ремонтником, так и пропала.

Пиликнул телефон, оповещая об СМС, – Елена улыбнулась, Кира, наверное, позвонила Глебу, и тот написал ей. «Елена Васильевна, умоляю, помогите!»

Вадим Лотов.

Она села, выпрямилась. Чёрт! Что там случилось? Как и обещал, он не тревожил её назойливыми сообщениями, просто время от времени коротко напоминал о себе.

«Здравствуйте, Вадим Григорьевич, что случилось?»

«Мама, – коротко ответил он. И следом: – Можно позвонить?»

«Минут через пятнадцать», – ответила она. Ей эти пятнадцать минут нужны были для того, чтобы выдохнуть, собраться и подготовиться к разговору. Она пыталась вспомнить, сколько времени назад выписалась его мать. Выходило, что месяцев восемь, как раз когда Кира сообщила о беременности. Что там могло случиться? Метастазы? С чего бы? Новый рак? Так она должна была наблюдаться по месту жительства – отловили бы уже давно. Так, может, сейчас и отловили? Догадка догоняла догадку…

Ровно через пятнадцать минут раздался звонок:

– Спасибо, что согласились со мной поговорить. У мамы снова онкология. Елена Васильевна, как же так? Как так могло получиться? Я же, мы же…

Было слышно, как он расстроен и волнуется, и Елене стало ужасно жаль его.

– Погодите, давайте по порядку. – Елена налила себе ещё воды.

– Мы пошли в поликлинику, сказали, прогноз неблагоприятный, взяли все анализы. – Он запнулся…

– Когда будут результаты? – задала она резонный вопрос.

– На следующей неделе. Елена Васильевна, пожалуйста, возьмите маму к себе. – Он стушевался. Видно было, что этот человек не привык просить и чувствует себя крайне неловко. – Любые деньги… я… я готов.