Прикованная

Глеб сделал небольшой ремонт у себя на Васильевском: перекрасил стены, отциклевал паркет, и Елена стала там бывать, но ночевать пока не оставалась. Они всё больше походили на семейство – парки и выставки по выходным, отмечали дни рождения и осторожно планировали совместный отпуск в конце сентября, когда малыш уже родится и подрастет до трёх месяцев.

И сейчас, когда Кира задала вопрос про отчество, Глеб стоял, глядя на нее сверху вниз, и не знал, что ответить.

– Ну, видимо, время пришло, – сказала Елена загадочную фразу.

– В каком смысле? – не поняла Кира.

– В общем, так, дорогой ребёнок, – она посмотрела на Глеба, – присядь, пожалуйста.

Глеб придвинул стул и сел, он понял, о чём пойдёт речь, потому что давно уже ждал этого разговора.

– Э-э, вы меня пугаете, – Кира почувствовала серьёзность момента, – надеюсь, ничего плохого не произошло, хватит с меня сегодня.

– Да ничего плохого, – Елена вдохнула и выдохнула, – вот что, ребёнок. Я выяснила, кто твой отец и…

Кира прижала руку к груди и в ужасе посмотрела на Глеба:

– Только не говори, что…

– Нет-нет, – замахала руками Елена, – не Глеб, его брат.

– Брат? – Кира тряхнула головой. – Чей брат? У тебя есть брат?

Она переглянулась с матерью.

– У меня был брат, Дмитрий, – Глеб заметно волновался, – когда мы собирались отмечать Новый год на Ваське, а потом уехали, помнишь? (Кира кивнула.) Вот тогда мы с мамой и выяснили, что мой брат – это и есть твой отец, а я, соответственно, твой дядя.

– Охренеть! – Кира уставилась на Глеба, потом посмотрела на мать: – Это не шутка?

– Нет, – Елена встала, – кому… э-э-э, воды?

– Воды, – отозвалась дочь.

– Коньяка, – сказал Глеб.

– Отлично. – Елена налила Кире воду, а себе и Глебу плеснула по чуть-чуть тёмного золота в круглые бокалы.

– Охренеть! – повторила Кира, залпом осушив стакан. – Налей ещё. Подожди – как это? А как узнали? А… почему раньше не говорили?

– Боялись, разволнуешься, – пожала плечами Елена, – а сейчас уже тридцать две недели – можно.

– Слушайте, это прям правда-правда? Глеб – ты мой… гм… дядя? Настоящая родня по крови? – Кира смотрела на него, не отрываясь. – И мы, кажется, даже с тобой похожи…

– Да, кажется, мы с тобой похожи, – он повторил её фразу, как-то неловко улыбаясь, – мы с тобой родня. Надеюсь, ты не против?

– Я? – Кира вертела пустой стакан в руках. – Я только за. У меня никогда не было дяди, и я понятия не имею, как это. Если так, как сейчас, то здорово. А мой, гм… отец, – это слово далось ей с запинкой, – он – кто? Он что… умер? А где похоронен? Он обо мне знал? И что… меня не хотел? Как Серёжа? Или как? Погоди… почему Дмитрий-то? Я же Алексеевна.

Елена чуть отпрянула назад: вопросы сыпались, будто острые камни. Почему-то она думала, что Кира будет спрашивать о существующем в наличии дяде, а не об умершем и эфемерном отце.

– Ух, – она сжала кулаки, – мы с твоим… отцом были знакомы один вечер и одну ночь. Это случилось в Новый год. Он представился другим именем: я думала, его зовут Лёша, поэтому ты и Алексеевна, но, как оказалось, Дмитрий.

– А почему так? – Кира моргала, держа перед собой стакан. – Разве вы… ты…

Ей хотелось спросить у матери, как так получилось: случайная связь в Новый год, а потом – ребёнок.

– Я не сразу поняла, что беременна, – пояснила Елена, – в женском организме бывают дисфункции, при которых… в общем, когда я узнала о беременности, уже был большой срок.

Она соврала не моргнув глазом, потому что совершенно не хотела говорить дочери, что, узнав о беременности, она просто не знала, что делать, а потом и делать стало поздно и можно было только одно – рожать. Не стала говорить и о том, что всерьёз думала отдать её на удочерение, но не сложилось.

– Понятно, – Кира озадаченно переводила взгляд с матери на Глеба, – а почему… он обо мне…

– Нет, не знал. Мы оба считали эту связь приключением. Я о нём вообще мало знала, практически ничего, кроме имени. И, когда поняла, что беременна, не стала его разыскивать.

«Тебе понравится, очень понравится», – тогда, давно, его голос был бархатным, тёплым, взвинченным, нетерпеливым… Елена приподнимала голову, чтобы рассмотреть, что он делает, но всё кружилось, плыло… Ей было отчего-то смешно, она смотрела на пальцы своей ноги с крашенными в красный цвет ногтями, на то, как они забавно подрагивали, пока он приматывал к щиколотке верёвку, а потом верёвку привязывал к кровати.

– Мам? – Кира выдернула её в реальность.

– Да? – усилием воли Елена смахнула навязчиво всплывающее воспоминание и сосредоточилась на дочери. – Так получилось. Он был хороший человек, врач, как рассказал мне Глеб, просто у нас не сложилось, но я рада, что у меня есть ты.

– Да уж… – Кира сидела, ошарашенная, – вот это новость! Я результат «счастливой новогодней случайности». – Она посмотрела на Глеба: – Что, мне теперь называть тебя «дядя Глеб»?

– Как хочешь называй, можно и «дядя», но, я думаю, по-старому, Глеб, будет в самый раз.

Неожиданно Кира засмеялась, указывая на свой живот:

– Представляешь, малыш, у тебя уже есть настоящий дед!

– Кто?! – Глеб откинулся на спинку. – Дед?!

– Ну а кто ж ещё! – Кира уже хохотала.