Прикус смерти

Тяжело вздохнув, Мирон подтянулся на сидении. Под ногой что-то зашуршало.

Пошерудив рукой под креслом, Мир выудил фотографию, видимо, выпавшую из бардачка.

На снимке был изображен Васильев. Радостный, улыбающийся во всё тридцать два, обнимающий похожую на него как две капли воды малышку неопределённо-мелкого возраста. Мирон непроизвольно улыбнулся в ответ и хотел было положить снимок на законное место, как взгляд царапнула какая-то мелкая деталь.

Он вгляделся в изображение и замер, чувствуя, как по спине начинают ползти полчища мурашек.

При улыбке верхняя челюсть Васильева слишком сильно уходила вперёд, а один из нижних зубов рос кривовато. Перед глазами всплыла экзекуция в морге, когда Лисицын стопроцентно подтвердил непричастность Мирона к убийствам. Неправильный прикус и кривой нижний зуб.

Мирона залихорадило.

Телефон Васильева в его руках зажужжал, уведомляя о поступлении нового сообщения в мессенджере. Мирон смахнул его не читая и открыл список контактов. Благо, ставить пароль Васильев посчитал ниже своего достоинства.

Мирон и сам не знал, что хочет найти. В идеале, связь между потенциальным маньяком-полицейским и Госпожой, но как Васильев мог обозвать её в адресной книге Мир даже представить не мог.

Зато практически в первых строчках контактов глаза наткнулись на знакомую фамилию. Вознесенский.

Неужели, Герман с Васильевым были знакомы? Сам не понимая, чего ожидает, Мирон ткнул на кнопку вызова и вздрогнул, когда в кармане запиликал его собственный мобильник.

Он прекратил вызов и взглянул на экран своего телефона. Там алел перечеркнутой трубкой пропущенный от «стрëмного сталкера».

Мир просто застыл, глядя экран своего телефона, не в силах переварить происходящее.

Он застрял за городом наедине с убийцей. И вызвонил сюда Лисицына. Сейчас этот клыкастый маньяк дождется приезда Ивана, а затем просто пристрелит их обоих, а когда до них наконец доберётся патруль, сообщит что всё так и было. Он приехал и обнаружил машину с тремя трупами. Благо, все трое прекрасно знакомы.

Над ухом раздался настойчивый стук и Мирон, вздрогнув, выронил обе трубки и шарахнулся в сторону.

– Какие мы нежные, – закатил глаза полицейский, открывая пассажирскую дверь. – Позвонил?

Мирон сначала даже не понял, как Васильев догадался, что он сделал себе дозвон, а потом до него дошло, что спрашивают его про звонок Лисицыну и активно закивал. Язык слушался плохо и открывать рот сейчас не хотелось. Во избежание потока неконтролируемой и опасной чуши, которая могла из него политься.

Под скептическим взглядом полицейского Мирон нырнул под сидение, нащупал чужой телефон и принялся изображать бурную поисковую деятельность, попутно судорожно пытаясь стереть из списка вызовов последний звонок.

– Тебе помочь? – Васильев начал терять терпение, и Мирон почти уверился, что его грохнут не дожидаясь приезда Ивана.

Вызов с горем пополам удалось стереть и он вынырнул из-под кресла, подавая трубку её хозяину. Васильев что-то пробурчал и отошёл, быстро выстукивая на экране мобильного номер.

Пока он разговаривал, Мирон лихорадочно продумывал варианты возможного спасения. Вызвать полицию? Так дежурный после его сообщения перезвонит тому же Васильеву, которого чуть раньше сюда и отправил. Позвонить Ивану и предупредить? Мир, болван, так и не переписал номер его контакта. Угнать машину полицейского? Этот вариант был самым интересным и перспективным, если бы не одно но: Мирон не умел водить. А так, он обязательно бы попробовал. Даже последующее объявление в розыск, заведение уголовного дела и прочие кары небесные от местного отделения полиции его не остановили бы. Жить хотелось сильнее.

Васильев наговорился по телефону и вернулся к машине. Опершись поясницей на капот, он бросил на Мирона мрачный взгляд и спросил:

– Вот скажи, почему вокруг тебя мрëт столько людей?

Мирон хотел сделать вид, что вопроса не услышал, но дверь возле его сидения до сих пор была открыта, а полицейский смотрел выжидающе.

– Не знаю, можете нанять некроманта, воскресить их и расспросить? – язык, не успевший подключиться к мозгу выдал ответ на-гора, но Васильев, вопреки ожиданиям, не разозлился.

– Веришь, нет, я бы с радостью, – он оскалил зубы в широкой ухмылке, и Мирон вживую рассмотрел слегка поехавший нижний зуб, так выбивший его из колеи. – Но специалистов нужно профиля нет. Вокруг одни оборотни и кровососы.

Тон был шутливый, но воскресший полк мурашек снова промаршировал на хребту. Если Мир не ошибся, кровососов на квадратный метр было действительно с избытком.

Сидеть и размышлять, были ли слова Васильева немëком, что он знает об упыриной натуре Мирона, признанием в собственной клыкастости или же просто дурацкой шуткой можно было вечно. Но мусолить то, на что всё равно не получит ответа, Мирон не любил. Он вообще никогда не был любителем долгих и обстоятельных размышлений.

– Не вижу ни одного оборотня, – Мир поднял брови, внимательно следя за реакцией Васильева. У того, к слову, ни дрогнул ни один мускул. Только улыбочка, как будто бы, стала более широкой и предвкушающей. Но ответить полицейский не успел.