Приливы войны

«Ты, бессовестная твоя душа! Как ты смеешь оправдывать своё вероломство заботой обо мне? Лучше бы ты сгнил в каменоломне или погиб где-нибудь в сражении! Тогда тебя можно было бы назвать сыном твоего отца, а не сыном позора, каковым ты показал себя так бесстыдно. Пусть не допустят боги, чтобы я когда-либо снова увидела твоё лицо. Для меня ты больше не существуешь. У меня нет племянника».

Я вернул письма Полемиду. Его вид показывал, что он согласен с проклятием своей тётки. Он больше не хотел мешать судилищу над собой. Во всяком случае, сейчас. Я почувствовал, как он вдруг «ускользнул» от меня, как труп на тёмных волнах, когда крюк никак не может зацепить его и судно, вынужденное продолжать свой путь, проходит мимо, больше не делая новых попыток.

Я должен был уйти, чтобы посетить Сократа. До казни оставалось три дня. В то утро проклятый корабль, возвращавшийся из Делоса, был замечен недалеко от Сунил. Прибытие его в Афины положит конец передышке, благодаря которой казнь до сих пор откладывалась. Корабль ожидался в тот же вечер, однако он не пришёл. Сон Сократа предсказывал и это. Красивая женщина в белом появилась перед ним, рассказывал он нам, собравшимся в тот вечер, и, обратившись к нему по имени, сказала:

Фтиотида прекрасная, Ахиллесов удел фессалийский,
В третий день ожидает тебя — приходи, будь там гостем любимым.

Моё сердце наполнилось отчаянием — отчасти из-за Полемида, чьи воспоминания о часах падения Афин совпали с ожиданием казни моего учителя. Смерть Сократа представлялась мне большей катастрофой, нежели капитуляция моей родины, ибо я чувствовал: в ней не только конец нашего суверенитета, но и падение идеалов самой демократии.

В тот вечер я покинул тюрьму последним. Я решил больше не вести бесед с Полемидом и даже не передавать его просьб властям. Он сам сделал свой выбор. Пусть так и будет. На выходе было тихо. Только плотник прилаживал дверь в тюремном магазине. Я заглянул туда. Железные цепи, которые поначалу я принял за петли или скобы. Я сразу понял, что это такое.

Это была не дверь.

Это было подъёмное колесо, на котором совершится казнь Полемида. Его привяжут к планке, голого, а затем колесо поднимут вместе с ним. Никому не разрешат приблизиться и оказать помощь. Около осуждённого останется только палач. Он приступит к пыткам, предписанным судом, и удостоверит смерть. Плотник поманил меня рукой. Во время работы он приветливо болтал. Приходится для каждой казни делать новое орудие, сообщил он.