Прима

— Мужчина, который в гневе поднимает руку на женщину, который чувствует потребность запугать ее, угрожать ей теми, кого она любит, — не мужчина. Николай Козлов — не кто иной, как быдло, трус и покойник.

Я кивнула, когда он открыл дверь и вышел на улицу. Не получив разрешения, я сделала то же самое, и мы оба, обойдя капот машины, вышли навстречу Григорию.

— Ты, наверное, та самая, — сказал Григорий, еще не дойдя до нас.

— Та самая? — переспросила я, недоумевая, что он имеет в виду.

— Женщина, которую Алек намерен защищать всю свою жизнь, — сказал Григорий, переведя взгляд с меня на Алека, а затем обратно. — И я не могу сказать, что виню его. — Он протянул руку, я взяла ее и пожала, как будто мы встретились на вечеринке после спектакля, а не в тени ангара, где замышляли смерть человека.

Я прекрасно понимаю, что Алек пытается уберечь меня, позволить мне оставаться в стороне, но я не могу позволить ему этого сделать. Я была так же ответственна за то, что мы планировали, как и они трое.

— Меня зовут Клара Симёнева, господин Петров. Я бы сказала, что мне приятно с вами познакомиться, но я не могу сказать это, не при таких обстоятельствах. Мне очень жаль вашего сына. Я… Я знаю, каково это — потерять любимого человека.

Он кивнул. — Я верю, что ты знаешь, — сказал он, отпуская мою руку и протягивая свою Юрию. — Несмотря на то, что сказала госпожа Симёнева, я рад видеть вас снова, Юрий.

Юрий пожал ему руку, кивнул и, отпустив ее, жестом указал на машину. — Поехали?

Григорий тоже кивнул, и когда Юрий открыл заднюю дверь, я сказала: — Нет, почему бы вам не сесть вперед, господин Петров? Вам будет удобнее.

Мужчина улыбнулся, и годы отступили от его лица.

— В этом нет необходимости. Я бы предпочел, чтобы Алексей не отвлекался от дороги, чем оглядывался назад, чтобы убедиться, что с вами все хорошо. — Сказав это, он сел на заднее сиденье, а Юрий закрыл дверь и обошел ее, чтобы забраться с другой стороны.

Алексей взялся за ручку двери, но не стал ее открывать. Вместо этого он свободной рукой провел по моей щеке. — Ты в порядке?

— Я буду, — честно ответила я. — Он совсем не похож на Николая.

— Нет, не похож, — сказал Алексей. Наклонившись, он поцеловал меня слишком быстро, после чего открыл дверь и закрыл ее, когда я оказалась внутри.

Когда мы снова оказались в пути, мы рассказали последние подробности Григорию, который изредка кивал.

— У тебя есть вопросы? — спросил меня Алексей, сворачивая на боковую улицу.

— Нет, — ответила я, нервы успокоились, на меня снизошло спокойствие, которого я не ожидала. — Если что-то пойдет не так…

— Не пойдет, — вмешался Алек, но я покачала головой.

— Если что-то пойдет не так, обещай мне, что позаботишься о бабушке.

Его глаза смягчились. — Тебе даже не нужно просить, Клара.

— Я… я… спасибо, Алек.

— Я уже говорил тебе, что не нужно благодарить друг друга…

— Хватит уже, — сказал Юрий. — Давай, поцелуй ее, и покончим с этим.

Алексей усмехнулся, но наклонился вперед и сделал, как велел брат.

Взяв мое лицо между ладонями, он поцеловал меня… не нежным прикосновением губ, как раньше. Этим поцелуем он заявил о своих правах на меня, давая мне понять, что я не могу позволить ничему случиться… не тогда, когда у меня есть ради чего возвращаться.

Отстранившись, он бросил на меня последний долгий взгляд, после чего полез в багажник и протянул мне мою сумку. Взяв ее, я не произнесла ни слова, просто повернулась и стала идти по кварталу в сторону отеля… в сторону своего будущего, каким бы оно ни было.

31

Алек

Это было сюрреалистично, и в то же время все казалось в фокусе, каждый звук усиливался, каждая минута растягивалась, и я готов был поклясться, что вижу, как проходят отдельные секунды, пока, наконец, не сказал: — Пора.

Юрий поправил пиджак, чтобы лучше скрыть кобуру, которую он также добавил к своему костюму. Я сделал то же самое, заправив Glock 19 в кобуру и добавив Glock 43 в кобуру, обернутую вокруг лодыжки.

— Помните, он мой, — сказал Григорий, наблюдая за нами.

— Мы помним—, — заверил я его. — Но это не значит, что мы идем неподготовленными. Клара может только надеяться, что Николай будет и дальше держать их деятельность в тайне. Нет никакой гарантии, что он будет единственным в комнате.

— Я понимаю, — сказал Григорий. Его желваки подрагивали, говоря о том, что факт убийства его сына собственным племянником повлиял на него.

Возможно, мне часто хотелось сбить голову Юрия с плеч, но я знал, что он отдаст за меня жизнь, если потребуется, так же как я умру, чтобы защитить его. Мне оставалось только молиться, чтобы единственным человеком, который сегодня умрет, был Николай Козлов.

В гостиницу мы приехали раздельно, чтобы не привлекать к себе внимания. Время было выбрано с расчетом на то, что сотрудники к концу смены устанут и будут менее внимательны. Юрий пошел первым, его шаги были уверенными и твердыми, он кивнул швейцару и вошел, как будто делал это уже тысячу раз.

Через пять минут я повернулся к Григорию. — Я буду уважать ваши желания, но прошу вас уважать и мои. Ждите меня.