Приманка

Снова не ответила — просто это всё было слишком внезапно. И тогда невидимый собеседник изменил тактику:

— Хорошо, давай попробуем иначе. Как тебя зовут?

Тут я всё-таки собралась и сказала:

— Лирайн.

Узник хмыкнул, пробормотал что-то под нос, а потом попросил:

— Поверни голову влево.

Я подчинилась.

— Твоё лицо мне знакомо, — сказал человек. — Кто ты, Лирайн?

Снова вздрогнула и лишь сейчас поняла, что нос уже не зажимаю. А ещё сильно удивилась, сообразив…

— Ты видишь в темноте?

Собеседник вопрос проигнорировал, вместо ответа прозвучало:

— Я чувствую в тебе охотницу, и твоё лицо кажется мне знакомым, но я тебя не знаю. Кто твои родители? Откуда ты? Кто ты, Лирайн?

Очень неожиданные вопросы, я снова потерялась. И тоже почувствовала — как тогда, с Истой, до перевода в Тавор-Тин.

— Не охотница, — пробормотала, вспоминая всё, что со мной случилось. — Скорее приманка.

— Лирайн, а давай без рефлексии?

Я вновь застыла, потому что этот строгий тон обескуражил.

— Просто скажи, — добавил невидимый собеседник, и я испытала прилив раздражения.

И парировала:

— А кто ты?

Узник промолчал.

Повисла новая пауза. Тишина, заполнившая пространство, была вязкой. Я вытянулась в струну и напряглась всем телом, уже сознавая, но ещё не веря в ответ. Пальцы задрожали, а сердце кажется совсем перестало биться…

Не знаю, сколько продлилось молчание, но потом прозвучало:

— Если очень хочется, можешь называть меня Нейсоном.

Это признание было подобно удару под дых.

Да, я уже догадалась, с кем говорю, но слова всё равно стали неожиданностью. Из лёгких словно выбило весь воздух, а ещё я разучилась дышать. Только возможности «насладиться» шоком мне не дали.

— Так кто твои родители? — повторил уже звучавшее Нейсон.

И теперь я ответила, причём честно и подробно:

— Не знаю. От меня отказались ещё при рождении. Я выросла в приёмной семье, в городе, расположенном в нескольких часах езды от Сити. Недавно оказалась у охотников, Оракул сказала, что я одна из вас.

В этот раз тишина была почти осязаемой, а вслед за ней прозвучало знакомое:

— Не может быть. Охотники своих детей не бросают.

Я пожала плечами — от меня отказались, и это факт.

— Хорошо, — помолчав, сказал Нейсон. — Что произошло дальше? Как ты очутилась здесь?

Я невесело усмехнулась. По-прежнему не верилось, что говорю с парнем, о котором грезила долгих три года, и вся эта встреча в голове не укладывалась.

— Не знаю, с чего начать, — призналась в итоге.

— Если не знаешь, то начни с начала.

Ну да, ему легко говорить.

Начала я всё-таки не с начала. Просто язык не повернулся сказать — мы с тобой знакомы, Нейсон. Помнишь заварушку, в которой погибли двое твоих друзей, и девчонку, которую вы спасали? Которая ещё сбежала? Так вот, та девчонка — я.

Зато в остальном была честна. Рассказала про вылазку в Сити в компании одногруппников и про то, как демон пытался увести Рику, а я не позволила. Про то, что рядом с тем клубом была засада. Про неудачную попытку гипноза и всё, что случилось потом, включая ненормальную активность демонов и события, в результате которых очутилась здесь. Только о глупостях вроде свидания с Крамом не упоминала — уж они точно ни к чему.

Я говорила, говорила… а он слушал, не перебивая. Лишь изредка задавал уточняющие или наводящие вопросы. Когда закончила, сказал:

— В целом понятно. А теперь давай ещё раз. Подробнее, со всеми деталями.

Прозвучало как приказ, и у меня даже мысли не возникло ослушаться. Я уже открыла рот, но Нейсон внезапно перебил:

— Стой. Подожди.

Я опять подчинилась, а через несколько секунд послышался приглушенный звук шагов. Ещё миг, и в нижней части двери открылось окошко — в камеру снова проник тусклый свет, и я с удивлением пронаблюдала, как в окно просовывают поднос, на котором стоят миска и кружка.

Потом то же самое случилось с дверью, ведущей в камеру Нейсона, только охотник отреагировал совсем не так, как я…

Послышалось радостное мычание и звон цепи, а за ними такие звуки, словно Нейсон пополз к двери, причём пополз в прямом смысле.

Ну и ещё кое-что…

— Проголодался? — в голосе посетившего нас «сектанта» прозвучали тёплые нотки. С такими интонациями обращаются к любимой собаке.

— М-м-м! — радостно ответил Нейс.

— Ну ешь, ешь… Сегодня должно быть вкусно.

Бряцанье цепи смолкло, сменилось чавканьем — настолько громким и неприятным, что у меня скрутило живот. А «сектант» довольно хмыкнул и закрыл окно, вновь погружая нашу камеру во тьму. Чавканье не прекратилось.

Нейсон ел! Видеть его я не могла, но кривиться это не мешало.

Едва это ненормальное чавканье стихло, Нейс спросил насмешливо:

— Удивлена?

Чуть не сказала — я тебя боюсь!

Новый звук — какой-то стук под потолком, и что-то изменилось. Потянуло свежестью и холодом, я даже привстала, пытаясь поймать это ощущение чистоты. Кажется, вверху открылось окно, но совсем узкое, вентиляционная щель или нечто подобное. А через несколько минут произошло настоящее чудо, нам всё-таки включили свет.