Примета

Один тапер
Знал прочно свое место
И вдруг допер,
Что может стать маэстро.

Что враз возрос,
Едва ль не до упора,
Всеобщий спрос
На бедного тапера.

Вокруг него
Поэты и певицы.
Ну, кто кого?
Нельзя ли потесниться?

Тут он вкусил,
Что истинная мода
Превыше сил,
Но много слаще меда.

Как вниз кирпич
На голову упавший,
Так этот к и ч,
В другую жизнь попавший,

Не дует в ус
И не приемлет спора…
Храните вкус
От вашего тапера.

ТРАДИЦИЯ

…И, несмотря на зоркость глаз,
Порой бывала ты незрячей.
Ведь и «Онегина» в тот раз
Ты посчитала неудачей.

Традиция, как ты строга!
Сядь отдохнуть на подоконник.
Когда Моне писал стога,
Ты думала, что он дальтоник.

СОСЕД

«Привет!.,» Подошел. Говорит.
Ну, все. У него это с детства.
Наверное, бледен мой вид:
Попался — и некуда деться.

Боялся его неспроста.
Я вижу, как движутся губы,
И вьются слова изо рта —
Толчками, как паста из тубы.

А мысли достойны вполне,
Звучащие звонко и пусто…
И сдержанно блещут во мне
Мои зачехленные чувства.

В ПЕРЕРЫВЕ

Приятный равнодушный малый,
Взгляд ни на ком не задержав,
Прошел походкой чуть усталой,—
Старик, хотя и моложав.

Как умудрился годы эти
Прожить — едва не до одра —
И никому на целом свете
Ни зла не сделать, ни добра?..

КНИГА ПРО МЕНЯ

Срок путевки составлял двадцать шесть дней.
Комната отдельная, письменный стол.
Он довольно быстро привыкал к ней
И смотрел в окошко на качавшийся ствол.

Он книги писал за двадцать четыре дня —
В день приезда и день отъезда он отдыхал,—
Такую же книгу он сочинил про меня,
А читатель распалился во весь накал:

«Константин Яковлевич, он же Вас не прочел,
Ничего он не знает про Ваши стихи!..»
А я слушал густое гудение пчел,
А я думал спокойно: это все пустяки.

Он в своем деле большой мастак.
Я его, конечно, не виню ничуть.
Главное, что сам я пишу не так.
И живу не так, В этом, собственно, суть.

ДЯТЕЛ

На фонарном бетонном столбе
Примостился нечаянный дятел.
Щелкнул клювом по серой трубе,—
Видно, вправду немножечко спятил.

Разумеется, нет червяка.
Прыгнул выше — и там его нету.
А ведь был все былые века,
Населяя собою планету.

Не смущайся, что здесь его нет,
Где над крышей высокое небо.
Все испробуй на вкус н на цвет,
Даже выглядя явно нелепо.

ПИАНИСТ

Отвергая хулу и навет,
Жизнь во всех проявлениях славишь,
Сам к роялю прикован навек,—
Пальцы лишь продолжение клавиш.

Подавая к вниманию знак,
В зал заполненный входит натура.
Как над полем густой березняк —
Пальцев гибкая клавиатура.

«Сделаешься, парень, дальнозорок…»