Принеси меня в жертву

Я Шумскому сразу же перезвонил. «Что это было? — спрашиваю. — Кто со мной разговаривал?» А он просто так отвечает: «А это мама моя, она онколог, живет в Израиле, приехала погостить». Я ушам не поверил. Спрашиваю: «Как ты догадался, что речь о раке?» Знаешь, что он ответил?

— Что?

— Он сказал, что сразу это понял, когда взглянул на результаты анализа крови. Самого первого, с которого все и началось. Он в них, оказывается, шарит. Сказал, что мать его кое-чему научила, потому что готовила к поступлению в медицинский. Но сынок подрос и рванул в полицию, а кое-какие навыки остались. В общем, сдали мы утром ребенка в больницу, а через неделю забрали домой, потому что диагноз не подтвердился. Мать Шумского оказалась права. Но мы до сих пор ее раз в три месяца на анализы таскаем. И каждый раз, получив результат, я…

Он замолчал и посмотрел на небо.

— Обещали дождь, но что-то я сомневаюсь, — резюмировал он и наконец-то посмотрел на меня.

Его глаза были сухими, но блестели так, словно в них стояли слезы.

Теперь Вася предстал передо мной другим человеком. Похоже, Кирьянов тоже изменил свое мнение о бывшем подчиненном, который несколькими годами ранее мог послать каждого, кто встречался на его пути. Кто бы мог тогда подумать, что именно он сыграет роль волшебника в жизни дочки подполковника?

— Ты мог бы поделиться, — упрекнула я его. — Спустя время мог же?

— Не мог, — отрезал он. — И тогда не мог, и сейчас не рассказал бы. Но вышло так, что я теперь приехал помочь человеку, который когда-то очень помог мне. Как только увидел его имя в сводке, то внутри все оборвалось. Понял, что пора вернуть долг. Всё? Я ответил на все твои вопросы?

Мне стало стыдно. Лезу в чужую душу, выворачиваю наизнанку, а потом обижаюсь. Неправильно все это.

— Не ругайся, Вов, — пробормотала я. — Ляпнула, не подумав.

Губы Кирьянова дрогнули в улыбке.

— Теперь к делу, — будничным тоном произнес он. — Пойдем в дом, расскажешь, как ты тут оказалась.

Мы стояли на крыльце и наблюдали за тем, как в прибывшую «Скорую» под руки заводят Елену. Она тут же легла на каталку, и задняя дверь «Скорой» тотчас закрылась.

Егор Николаевич открыл ворота. «Скорая» выехала на трассу и повернула в сторону Тарасова. Уезжали с сиреной, хотя на несколько километров вперед наверняка не было ни одного автомобильного затора.

— Странно, но Елена все еще держится на ногах, — заметил Кирьянов. — По идее, она должна была передвигаться ползком. С таким-то сотрясом. Ее даже допрашивать нельзя в таком-то состоянии.

— Гордая. Не может себе позволить проявлять слабость на людях, — сказала я. — А где ее дети? Мальчик и девочка, близнецы, им по четыре года.

— С ними все нормально, спят. За ними присмотрят, мы узнавали.

Я тут же рассказала, как при мне Елена отчитывала Зою и своих детей, случайно проникнувших в «шмоточную». Причина была ерундовой, но всем троим досталось по полной программе. Страшно представить силу ее гнева, когда никого нет рядом.

— Я не видела няню, Вов, она в этот момент стояла за дверью. Даже голоса ее практически не слышала. А вот Елена гремела, не стесняясь. Разговаривала с няней и детьми так, будто они в казарме.

— Прямо так и разговаривала?

— Орала и не стеснялась в выражениях. А няню уже увезли?

— Да, первым делом отправили в изолятор, там и допросим, — ответил Кирьянов. — А тебе зачем она?

— Странно все это.

— Начинается, — закатил глаза Кирьянов и вдруг замер, прислушиваясь. — Гром, что ли? Скорее бы, а то такое марево в воздухе висит, что дышать невозможно.

— И все-таки, Вов, что-то тут не так, — повторила я.

Кирьянов посмотрел на часы.

— Конечно, не так. Тут попытка изнасилования, нанесение тяжких телесных и покушение на убийство. Один человек при смерти, а у другого разбита голова. А в доме в это время были малолетние дети. Что тут странного? Да тут все ежу понятно и даже убийцу искать не нужно — сама сдалась и во всем призналась. Осталось опросить всех, кто был этой ночью в доме, и дело можно закрывать. Пойду потороплю ребят. Тебя подбросить?

В этот момент из-за угла дома вышел Эмин. Кивнул мне.

— Здравствуйте. Починили? — спросила я.

— Починил, — ответил он и покосился на Кирьянова.

— Спасибо, Эмин.

Парень прошел мимо, Кирьянов проводил его взглядом и повернулся ко мне:

— Значит, поедешь сама?

— Да. Но ты звони, если что.

— Понял. На связи. И езжай уже домой, Тань, не задерживайся. Нечего тут тебе делать, слышишь? Не мути воду. Лечи фингал, это важнее.

Он пошел к оперативной машине, а я вернулась в дом.

Саранский сидел в том же кресле, в котором провел прошлую ночь. На его коленях лежал мятый пиджак.

Услышав мои шаги, он дернулся вперед и вцепился в пиджак с таким видом, будто его застали голым.

— Спокойно, Антон, это всего лишь я.

Он облегченно откинулся обратно в кресло.

— Менты свалили? — шепотом спросил он.

— Уехали.

— А что с глазом? — удивился он.

— Вчера попыталась разнять двух психов, не помнишь? Последствия на лице.

Саранский сочувственно хмыкнул.