Принц Генри

Я смотрю на прелестный ротик Корделии, потом перевожу взгляд вниз… Пухлый пес тщательно вылизывает себе задницу. Я невольно морщусь.

– Может, позже.

Или… нет.

* * *

– Снято! – кричит режиссер.

Ванесса выходит вперед с клипбордом в руке.

– Это было великолепно. Кипение эмоций, сексуальное напряжение, дразнящее, многообещающее. Я в восторге. Давайте освежимся, а потом отснимем несколько сцен с Генри и Корделией в кабриолете – с последующим монтажом и озвучиванием. А потом переместимся в зону для пикника. Там почти все готово.

Но тут кто-то, стоявший позади камер, врезается в штатив для освещения. Тот кренится и падает, линза разлетается вдребезги с громким хлопком. Минутой спустя начинается суматоха, дамы сбиваются в кучу. Я слышу перешептывания, вижу, как они обмениваются озабоченными взглядами, а Лаура Беннингсон спрашивает, не позвать ли врача.

– Не надо, – отвечает Пенелопа. – С ней все будет хорошо, дайте ей несколько минут.

Проталкиваюсь сквозь толпу в центр, где стоит Сара, абсолютно неподвижно, неестественно. Ее лицо посерело, лицо застыло от ужаса, а пустые глаза ничего не выражают. Чувствую себя так, словно меня ударили под дых – я ведь помню. В прошлом году, в пабе, когда мы впервые заговорили, кто-то уронил поднос со стаканами, и она застыла вот так же, в ужасе.

Пенни приобнимает Сару за талию и тихо шепчет ей слова, которых я не могу разобрать. И кажется, словно мое сердце замерло, а желудок сжался при виде нее, такой неподвижной, напуганной. Я подаюсь вперед, но прежде, чем успеваю приблизиться, она приходит в себя, хватает ртом воздух, тянется к сестре.

Что это, черт возьми, только что было?

Пенни ловит мой взгляд и качает головой, беззвучно прося меня не приближаться, сделать вид, что все в порядке.

Через некоторое время все возвращаются к своим делам – съемочная группа готовится к записи, а дамы болтают и пьют шампанское.

Но Сара словно остается в стороне. И кажется, она съежилась, словно хочет спрятаться, свернуться в ракушку, исчезнуть. Мне это не нравится. Сара слишком красива, она должна стоять, гордо расправив плечи и высоко вскинув голову, у всех на виду. И она… она просто хорошая. В наших кругах, хотите верьте, хотите нет, это редкость. Она вчера, несмотря на причиненные мной неудобства, помогла.

И теперь я хочу что-то сделать для нее.

Я хочу, чтобы Сара Титиботтум улыбнулась – широко, смело. И к тому же некая маленькая эгоистичная часть меня хочет, чтобы вызвал эту улыбку именно я. Чтобы она улыбнулась именно мне.

Окидываю взглядом окружающих – все жужжат как трудолюбивые пчелки, готовятся к съемке следующей сцены. Гримерша подкрашивает и причесывает Корделию. Ванесса обсуждает что-то с операторами, а кабриолет, за руль которого я должен буду сесть, просто стоит… одинокий, в стороне от всех. И смотрите-ка, кто-то оставил ключ зажигания. Уверенно направляюсь к Саре.

– Ты когда-нибудь ездила в кабриолете?

Она резко вскидывает голову, словно не заметила, как я подошел.

– Конечно же.

Сую руки в карманы, чуть покачиваясь на пятках.

– А ты когда-нибудь ездила в кабриолете, за рулем которого – принц?

На солнце ее глаза кажутся светлее, почти золотистые. В уголках этих глаз собираются морщинки, когда она улыбается.

– Нет.

Киваю.

– Отлично. Сделаем на счет три.

Она начинает нервничать.

– Что сделаем?

Замечаю напротив Джеймса, сканирующего взглядом толпу, – он стоит довольно далеко и не успеет сюда вовремя.

– Три…

– Я не понимаю.

– Два…

– Генри…

– Один.

– Я…

– Давай пошли!

– Куда пошли? – спрашивает она – достаточно громко, чтобы привлечь внимание.

Подхватываю ее за талию и несу к машине, закидываю на пассажирское сиденье, а сам прыгаю в водительское кресло.

– Вот дерьмо! – ругается Джеймс, но в следующий миг ревет двигатель.

Подаю назад, сбивая стол с закусками. Тормоза визжат, когда я выезжаю на газон… в сторону леса.

– Дорога в другой стороне! – кричит Сара, и ветер играет ее темными волосами.

– Я знаю короткий путь. Пристегнись.

Мы буквально влетаем в лес, посылая за собой шквал листвы. Машина вздрагивает и подпрыгивает, и я чувствую, как Сара цепляется за мою руку, стараясь удержаться. Это приятно.

– Пригнись.

– Что?

Я опускаю ей голову и одновременно пригибаюсь, чтобы низкая ветка сосны не хлестнула нас по лицу.

Когда мы проезжаем дерево, Сара распрямляется. Глаза у нее распахнуты на полдвенадцатого, когда она оглядывается на ветку, а потом смотрит на меня.

Ухмыляюсь.

– Дорогая, если тебе хотелось, чтобы я опустил твою голову, так бы и сказала.

– Ты безумный!

Я вжимаю педаль газа, объезжая пень.

– Ну а что? Только тебе можно откалывать непристойные шуточки?

Впереди нас ждет резкий поворот. Я приобнимаю Сару.

– Держись.

Мы выезжаем из-под сени деревьев, поднимаемся по крутому склону и оказываемся на гладком шоссе. Смотрю в зеркало заднего вида – все чисто.

Сара моргает, глядя на меня. Очки у нее съехали, и я поправляю их.

– У меня такое чувство, что ты уже проделывал это раньше.

Вскидываю голову, с наслаждением подставляя лицо солнцу и бризу – как пес, высовывающийся из окна машины.