Принц по ГОСТу

– Ваше высочество! – мелодично произнесла красавица, скользнув к принцу и улыбнувшись. – Неужели этому учат в вашей Академии? Вы очень устали, поэтому вам нужно отдохнуть… А горячиться не стоит… В государстве неспокойно, людям нужен повод, а вы хотите его дать… У стражи очень длинные языки, особенно когда они выпьют…

Картинка померкла, я услышала, как звякнул кошель, а кто-то в кромешной темноте произнес:

– Вы очень щедры, моя госпожа!

Свет факела озарил убогую камеру, в которой сидела моя бабушка, забившись в угол.

– Дадите ей одеяло и хорошую еду, а я, так и быть, замолвлю о вас словечко королю, – послышался тот самый мелодичный голос. – Только держите языки за зубами, иначе я сильно огорчусь… А вы сами знаете, что бывает, когда я капризничаю… А теперь оставьте нас!

Шаги и лязганье доспехов удалялись, а потом и вовсе стихли.

– И чем же ты думала, милая, когда решила связаться с принцем? – усмехнулась Шарман, проводя пальчиком по прутьям клетки. Это была она! Я узнала эту насмешливую интонацию. – Неужели тебе никто не говорил про бастардов? Или сказки о том, что на тебе женятся, оказались столь увлекательными, что ты поверила? Знаешь, милая, мне жаль тебя… И я даже… даже завидую тебе…

– Чему? – хрипло отозвалась бабушка, затравленно глядя на красивое платье гостьи.

– Ребенок – это единственная роскошь, которую я не могу себе позволить, – вздохнула Шарман, пожав плечами. – Есть только один человек, которому я бы родила, но, увы, этого никогда не будет!

– Я не хочу жить! Я ненавижу этого ребенка! – всхлипывала бабушка, обнимая руками колени. – Ненавижу одиночество! Стены давят! Хочу домой! Хочу обратно в свой мир!

– Теперь твой мир внутри тебя, – усмехнулась Шарман, разглядывая узницу и ржавые прутья клетки. – И он ни в чем не виноват…

Картинка растворилась, а я всхлипнула, ожидая новую, но вместо этой истории я видела тех самых девушек, стоящих на коленях перед статуей. Все снова померкло, а потом я увидела тронный зал. Перед королем и королевой стоит блондинка в черном. Королева испуганно прижимает к груди ребенка.

– Помнишь меня? – произносит блондинка, странно глядя на младенца, а потом переводя взгляд на молодого короля. – Или уже забыл на радостях? Как мило… Ребенок… Я так за вас рада… А у меня тоже есть ребенок!

Она прижимает руки к груди, словно держит что-то невидимое. Король бледнеет, зовет стражу, но женщина в черном стоит, баюкает пустоту и поет…

– Спи, мой малыш, маленький, спи… Глазки свои поскорее сомкни… Папа велел тебя бросить в камин… Спи, мой малыш, мой единственный сын…

Меняются лица, тронные залы, голоса накладываются друг на друга. Блондинка в короне смотрела вслед улетающим лебедям, брюнетка протягивала кинжал облезлому и неопрятному мужику, которого скрючило в поклоне: «Принеси ее сердце!» Другая брюнетка смотрела на самый верх огромной башни, прижимая к груди плачущую девочку. Картинки снова сливались, голоса перерастали в торжествующий, злорадный женский смех… Я прислушалась. Но это был уже не смех. Это был плач, надрывный, страшный и такой горький…

Внезапно арка, над которой был изображен ворон в короне, засветилась, а я сжала кулаки и розу, делая решительный шаг в темноту.

– Какая сказка тебе больше всех понравилась? – послышался женский голос.

Голубым огнем вспыхнули свечи, освещая красивое кресло, стоящее напротив мрачного зеркала, в котором я отчетливо видела, как дракон поливает пламенем магов, а из окон в сторону грубо сколоченных деревянных лестниц летит мебель. Если быть конкретней, моя тумбочка.

– Ну же… – Я снова услышала голос. – Здесь, конечно, мою любимую «Розалинду. Путь любви» не показывают… А жаль… Я так и не узнала, будет ли она с Эдуардом или все-таки предпочтет Себастьяна…

Я замерла на месте, сжимая в руке медальон с розой. Лепесток завис, но так и не упал.

– Не переживай. Я остановила время для нас. Кстати, я газ выключила? – послышался встревоженный голос, а я не верила своим ушам. – Там еще платежки должны были прийти. За май. Пересчет был… Сколько ругалась с этими иродами, а мне все доказывали, что я пятнадцать кубов воды истратила. Какие пятнадцать? У меня же водомер! Там два куба! Два!

Я стояла, открыв рот и чувствуя, как мне не хватает воздуха… Молодая женщина стояла передо мной в черном, словно траурном платье, расшитом вороньими перьями. Зловещая черная корона украшала ее голову, а на пальцах у нее были черные кольца, имитирующие когти… Один взгляд на ее лицо, и память услужливо подсунула мне тот самый пыльный, старый альбом, который я как раз собиралась выбросить…

– Ну дай же бабушка тебя обнимет!

Я бросилась к ней, прижимаясь к ее груди и рыдая, как маленькая девочка.

– Бабушка… ба… Я думала, что тебя больше нет…

– Знаешь, Вороньи Королевы навсегда остаются в заточении своей ненависти, – вздохнула бабушка, гладя меня по голове. – И я так понимаю, что ты пришла сюда ради своего принца…

– Ба-а-а! – рыдала я, обнимая ее и чувствуя мокрой щекой птичьи перья.

– Тише! Соседей разбудишь! – послышался голос, а я удивленно осмотрелась.