Принц-сокол

Маленький очаг потрескивал и звенел, по мере того как его металлические стенки раскалялись от жара. Обвисший глаз в дереве моргнул. Имоджен и Мари с нетерпением ждали продолжения.

– И вот Радко остановился перед входом в теснину. Одетый в свои лучшие доспехи, он стоял во главе своей наводящей ужас армии. «Я Радко Завоеватель! – зычно прокричал он, и его голос грозным эхом прогремел по всему ущелью. – Мне покорились земли на севере и западе. Теперь я пришёл подчинить вас».

Но Радко недооценил Недобыт. Тысячи его солдат навсегда остались в ущелье. Одни говорят, что скалы рушились на воинов Радко. Другие рассказывают, будто Недобыт призвал самого дьявола на свою защиту. Я даже слышала, будто бы победу городу принесли оборотни-перевёртыши.

– Кто такие перевёртыши? – шёпотом спросила Мари.

– Ты никогда не слышала о перевёртышах? О, ты многое упустила! – Улыбка Лофкиньи сверкнула в свете очага. – Перевёртыши были могущественными волшебниками. Они в совершенстве владели тайным искусством превращаться в любых животных.

– Ого, – прошептала Мари.

Имоджен задумалась, в кого бы она превратилась, если бы была перевёртышем, – в снеголику, великуру или в очень быструю лошадь.

– Говорят, когда-то давно на свете было много волшебников-перевёртышей, – продолжала Лофкинья, прервав её мечты, – а Недобыт был центром их таинственного искусства. Но я уже давно ничего не слышала ни о перевёртышах, ни о магии оборотничества. Наверное, это просто сказка… Но вернёмся к Радко. Как-никак, это история про него. Радко настолько привык побеждать, что не научился признавать своё поражение. Он не умел вовремя останавливаться. Радко думал, что если будет бросать в бой всё новых и новых солдат, то рано или поздно они возьмут город.

Бесконечный поток воинов вливался в теснину. Сначала они гибли сотнями, потом тысячами. Но Радко не сдавался. «Больше, посылайте ещё больше!» – приказывал он.

Имоджен подумала об Аннешке. Она тоже не дорожила людьми – даже теми, кто был на её стороне.

– Радко бросил в ущелье всех своих солдат. Он погубил свою великую армию, после чего, если верить легенде, впал в великую печаль. Только увидев груды мёртвых тел, загромоздивших ущелье, он понял, что натворил…

Лофкинья скептически вздёрнула бровь.

– Впрочем, я думаю, он убивался только из-за того, что проиграл. Говорят, после этой страшной битвы Радко ушёл в великие болота Мшарии. Его мировая империя распалась. А самого Радко больше никто никогда не видел.

Имоджен и Мари примолкли. Мама уснула. Домик на дереве скрипел вокруг них.

– Это произошло очень давно, – закончила Лофкинья. – Но правда остаётся правдой. Нет такого могущества, которое не может быть сокрушено.

Глава 46

Стук в дверь разбудил маму, которая задремала на середине рассказа Лофкиньи.

– Что такое? – ахнула она, мгновенно проснувшись и испугавшись.

Лофкинья вытащила маленький нож и на цыпочках двинулась к двери.

Имоджен и Мари подползли поближе к маме.

«Пожалуйста, только не ездецы! – думала Имоджен. – Пожалуйста, только бы они нас не нашли!»

Лофкинья прижалась ухом к двери, а мама, Мари и Имоджен замерли в ожидании. Вся обратившись в слух, Имоджен слушала, как великуры возятся на балконе и ветер свистит в ветвях деревьев.

– Дитя леса, – раздался голос снаружи. – Позволь мне войти.

Кровь застыла в жилах Имоджен.

Это были не ездецы.

Но и не друзья.

Лофкинья отодвинула засов и открыла дверь.

– Очи? – ахнула она. – Это ты?

Она распахнула дверь шире, и внутрь шагнула сгорбленная фигура, закутанная в длинный плащ.

Лицо лесной ведьмы было белым и сморщенным, как использованная бумажная салфетка. Под мышкой она держала курицу.

Тяжело опираясь на руку Лофкиньи, Очи прошаркала к очагу. Мама уступила ведьме кресло, а когда та тяжело опустилась в него, в коленях у неё громко хрустнуло.

– Что случилось? – спросила Лофкинья. – Я никогда не видела тебя такой… такой…

– Такой старой? – Ведьма откинула голову на спинку кресла, как будто у неё не было сил говорить. – Я бы не отказалась от чашечки хорошего ягодного чая, если это тебя не затруднит.

Имоджен молча смотрела, как мама, Мари и Лофкинья суетятся вокруг старой ведьмы. Её не оставляло ощущение, что Очи разыгрывает какой-то спектакль. Ведьма могла выглядеть старой и дряхлой, но внутри она была той же самой. Старость ещё не делает человека хорошим.

Лофкинья протянула Очи дымящуюся чашку.

– В чём дело? – снова спросила она. – Почему ты так выглядишь?

Очи отхлебнула чай.

– Аннешка Мазанар, – ответила она.

Мама инстинктивно протянула руку к Мари.

Глазное яблоко в стволе дерева над очагом повернулось и уставилось на Имоджен.

– А вот и ты, – проскрипела старуха, тоже переводя взгляд на Имоджен. – Так я и знала, что ты где-то здесь.

– Что тебе надо? – спокойно спросила Имоджен.

– Имоджен! – ахнула мама.

– Ничего страшного, – прошамкала старуха. – Мы с этой девочкой хорошо знаем друг друга… не так ли, Имоджен?

Ведьма посадила курицу себе на колени и с наслаждением отпила чай. Когда курица устроилась поудобнее, Очи начала свой рассказ: