Принц-сокол

– ЧТООООО ТЫЫЫЫЫ ДЕЛАААААЕЕЕЕШЬ? – проревел он.

Миро тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос. Он хотел снова увидеть свои воспоминания. Он крепко зажмурился – вот! – и снова увидел своих родителей. Он вспомнил. Теперь он ясно видел их лица. У его мамы были добрые карие глаза, а свои тёмные волосы она заплетала в косы. Её уши слегка оттопыривались, совсем как у Миро. Теперь он ясно видел перед собой её круглое нежное лицо. Черты лица его отца были гораздо резче. Он мог показаться суровым, даже грозным, если бы не улыбка. Миро знал, что улыбается так же, как его отец.

«Миро, – позвала его мама из воспоминания. – Мой маленький Миро. Иди сюда…»

Это воспоминание открыло шлюз.

Миро вспоминал и вспоминал… Вот отец читает ему сказку на ночь, вот мама играет в шахматы. Теперь Миро смог вспомнить прикосновения её рук и то, как её палец легко пробегал вниз по его лбу, между глаз, к кончику его носа. Он вспомнил слова песенки, которую напевала мама: «Мой маленький Миро, лети быстро, как сокол…»

Воспоминания плыли и плыли, как река, выхлёстывающая из берегов. Они затопили каждый дюйм Миро, и он вспоминал, вспоминал… Прохладное питьё, которое папа приносил ему, когда он метался в жару. Особый чай, который он заваривал, когда Миро простужался. Печаль заполняла Миро.

– Они умерли, – выдавил он, не открывая глаз. – Они умерли… мои родители…

Но в то же время его переполняло осознание истины, никогда ещё он не чувствовал такой уверенности, как сейчас. Родители его любили. Пусть они умерли, но их любовь была жива.

Миро ощущал её прямо сейчас, она возвращала его к самому себе.

– Я не должен быть здесь, на этих болотах! – воскликнул он.

Его нижняя губа задрожала. Как он мог забыть?

Миро открыл глаза.

Прямо перед ним высилось сиденье, вырезанное из сердцевины дерева, но теперь Миро твёрдо знал, что никакое это не старое деревянное кресло.

Это был трон.

Болотный тролль неуклюже прошёл по пню. Он сделался невероятно высоким, его руки и ноги согнулись под немыслимыми углами, когда он полез на трон.

И вот тогда Миро наконец всё понял.

Перед ним возвышался трон Мшарии, а тролль был хранителем этих земель.

– НЕЕЕ ДЛЯЯЯ ТЕБЯЯЯ, – прогромыхал Пановник, устраиваясь на своём поросшем грибами троне.

Миро кивнул. Он совершенно не хотел быть королём – ни этого места, ни какого-то другого.

Он встал на ноги и медленно повернулся вокруг себя, вглядываясь в горизонт, пока не заметил неровную линию вдали.

– Безымянные горы, – прошептал Миро, чувствуя, как сжимается его сердце.

– Мне не нужен твой трон, – сказал Миро болотному троллю. – Я… теперь я всё вспомнил. Я потерял уйму времени, но я пришёл сюда, чтобы добраться до тех гор. Я хотел увидеть тех, кто вырастил мою маму. Хотел увидеть дом, в котором прошло её детство.

Девочка, сидевшая на ближайшем островке, сердито завизжала:

– Я считала кольца на дереве, а этот гадкий монстр всё испортил! Теперь мне надо всё начинать сначала!

– ДВЕЕЕЕЕНАААААДЦААААТЬ ТЫЫЫСЯЯЯЯЧ ЛЕЕЕЕТ, – прогудел король-тролль. – ВОООТ СКООООЛЬКООО ЛЕЕЕЕЕТ ЭЭТОООМУУУ ДЕЕЕЕРЕЕЕВУУУ.

Миро соскользнул с края пня и с плеском шлёпнулся в воду.

– У нас нет времени считать кольца, – сказал он. – Нас ждёт долгий путь.

Огромная кошка по имени Конья прыгнула к Миро. Девочка, которую звали Казимира, бросила последний сердитый взгляд на тролля, а потом поплелась за Миро по болотным кочкам сквозь заросли камыша – и так к далёким горам.

Миро обернулся всего один раз. Пановник неподвижно сидел на троне. Судя по его виду, он не собирался идти с ними. Тогда Миро молча отвесил ему глубокий поклон. Король-тролль ничего не сказал, только кивнул на прощание.

Глава 49

Рассвет занялся над Колсанейским лесом. Две великуры и четыре человека стояли на поляне в чаще леса.

На Фреде и Фриде красовались богато украшенные сёдла, поводья и уздечки. Имоджен, Мари и мама были одеты для похода – в туники, длинные плащи и отороченные мехом сапоги. За плечами у них были небольшие мешки с поклажей.

Четвёртой была Лофкинья.

– Ну вот, – сказала она. – Залезайте.

Имоджен обнаружила, что оседлать Фриду оказалось гораздо легче, чем дикую великуру. Лофкинья держала поводья, а Фрида за время тренировок привыкла к упряжи и седокам.

Когда Имоджен заняла своё место, Фрида вывернула шею назад и посмотрела на свою всадницу, словно хотела сказать: «Сколько можно возиться?»

Потом Имоджен наклонилась, чтобы помочь Мари. Она слегка нервничала под внимательным взглядом Фриды.

– Мы стараемся быть быстрее, – прошептала она.

Мама стояла рядом, держа ладони перед собой, чтобы поймать девочек, если кто-то из них упадёт.

«Она всё равно не сможет это сделать, когда мы полетим», – подумала Имоджен. От этой мысли у неё скрутило живот.

Затем последовала долгая возня и ёрзанье в седле, но вот наконец Мари уселась впереди Имоджен, убрав ноги за крылья Фриды.

Лофкинья обвязала страховочную верёвку вокруг пояса Имоджен, потом проделала ту же операцию с Мари.

– Нельзя ли связать птиц вместе? – спросила мама. – Чтобы они не потерялись?